опустил очки на глаза, пожевал тёмными губами и сказал:
– Мальчишки и здесь драчуны, ты с ними не водись, слышишь?
– Слышу.
– Опасайся их! Озорники и воришки. Ты знай – я тебя худому не научу. Я человек хороший, меня надо любить. Будешь меня любить – тебе хорошо будет со мной. Понял?
– Понял.
Лицо хозяина стало прежним. Он взял Евсея за руку и повёл его в глубину лавки, говоря:
– Вот – видишь – книги. На каждой поставлен год, в каждом году по двенадцать книг. Подбери их в порядке. Как ты это сделаешь?
Евсей подумал и робко ответил:
– Не знаю…
– А я тебе не скажу. Ты грамотный и должен сам догадаться…
Сухой, ровный голос точно сёк мальчика. Сдерживая слёзы, он стал развязывать пачки и каждый раз, когда книга шлёпалась на пол, вздрагивал, оглядывался. Хозяин сидел за столом и писал. Тонко скрипело перо. Мимо двери быстро мелькали ноги, их тени падали в лавку и прыгали по ней. Из глаз Евсея, одна за другой, покатились слёзы, он испугался их, быстро вытер лицо пыльными руками и, полный тёмного страха, напряжённо стал разбирать книги. Сначала это было трудно, но через несколько минут он уже стал погружаться в знакомое ему состояние бездумья, в привычную пустоту, которая властно охватывала его после побоев и обид, когда он сидел одиноко где-нибудь в углу. Глаза его ловили цифру года, название месяца, руки машинально укладывали книги в ряд; сидя на полу, он равномерно раскачивал своё тело и всё глубже опускался в спокойный омут полусознательного отрицания действительности. И, как всегда, в такие минуты, глубоко в нём тлела смутная надежда, разгоралось ожидание чего-то иного, не похожего на окружающее. Иногда в памяти вспыхивало ёмкое слово:
«Пройдёт…»
Оно тепло обнимало сердце обещанием необычного, руки мальчика невольно начинали двигаться быстрее, и ход времени становился незаметен.
– Вот видишь, – понял, как нужно делать!
Евсей вздрогнул, он не слышал, когда подошёл старик, и, посмотрев на свою работу, спросил:
– Так?
– Бессомненно. Чаю хочешь?
– Не хочу.
– Должен говорить: спасибо, или благодарю вас – не хочу! – сказал хозяин. – Работай…
И ушёл. Взглянув вслед ему, Евсей увидел в лавке пожилого человека без усов и бороды, в круглой шляпе, сдвинутой на затылок, с палкой в руке. Он сидел за столом, расставляя чёрные и белые штучки. Когда Евсей снова принялся за работу – стали раздаваться отрывистые возгласы гостя и хозяина:
– Тур…
– Шах королеве…
В лавку устало опускался шум улицы, странные слова тали в нём, точно лягушки на болоте. «Чего они делают?» – опасливо подумал мальчик и тихонько вздохнул, чувствуя, что отовсюду на него двигается что-то особенное, но не то, чего он робко ждал. Пыль щекотала нос и глаза, хрустела на зубах. Вспомнились слова дяди о старике:
«Будешь ты жить за ним, как за кустом…»
Темнело.
– Шах и мат! – густо крикнул гость, а хозяин, щёлкнув языком, громко приказал:
– Мальчик,