эта работа по сравнению c советскими временами принимает все более изощренные, современные формы. Видимая цензура на телевидении отсутствует, зато предлагается обилие разных, редко консолидируемых точек зрения. И это в большинстве случаев затуманивает само понимание события, создает в головах мировоззренческий мусор. Например, можно говорить по поводу Ленина, Гражданской войны, брежневского времени, Сталина, застоя – да о чем угодно. В транслируемом обилии точек зрения разобраться будет совсем не просто».
Как могло создаваться счастье, когда люди жили в достаточно тяжелых материальных условиях? В качестве главного компенсатора выступали информационное и виртуальное пространство. В них СССР очень активно строил будущее, в котором и будут решены все материальные проблемы.
Однако мы имеем в определенной степени близкую ситуацию и в сегодняшнем дне. Эдуард Понарин так видит этот тип «счастья» в России: «Ни коммунизм, ни либерализм для нас не сработал, и мы ищем счастья на другом уровне. В 2008 и 2017 году повысилась гордость за нашу страну. 2008 год был периодом быстрого экономического роста, потом случилась маленькая война c Грузией, где за несколько дней была одержана победа – не столько над грузинами, сколько над США. Мы доказали, что мы самая великая страна в мире. Это было приятно на фоне прекратившегося экономического роста. 2017 год – это результаты Крыма, который случился в 2014-м, и Сирии, которая случилась в 2015-м и до сих пор происходит. Крым и сейчас время от времени фигурирует в СМИ, и национальная гордость растет. Советские люди были горды своей страной, но со временем становилось понятно: что-то идет не туда, и новые поколения были все менее и менее горды своей страной по сравнению со стариками. Но за последние годы, особенно в 2017-м, мы достигли примерно того уровня [гордости], что и поколение советских людей 1920-х годов» [27].
И продолжение этих рассуждений: «В чем, по мнению элиты, заключается сила государства? В начале перестройки большинство думало, что силу государства определяет экономика. Союз был великой военной державой, но распался: небольшой процент [людей] считал, что военная сила – это важно. Мы видим поступательное смещение двух линий – большинство начинает думать, что военная сила самая важная, а экономическая – нет. Это движение ускорилось вместе c крымскими событиями. Привлекательность нынешней политической системы растет и легитимируется новой национальной идеологией. И она становится все более и более популярной среди российских элит. Хотя какой-то процент людей (15–20 %), которые предпочитают западную демократическую систему, остается. Как это связано со счастьем? Суть в том, что этот выбор, который сделан вместе c крымскими событиями, – окончательный разворот против Запада, за национальную идеологию, которая построена на образе внешнего врага. Она пользуется поддержкой не только внутри элит, но и на уровне масс. Несмотря на то, что экономического роста нет уже десять лет, люди счастливы. Есть Крым, Сирия, сейчас есть футбол.