о браке Петра с одной из дочерей английского короля; рассказывают, что портрет этой принцессы чрезвычайно понравился Петру. С другой стороны, зашла речь об одной французской принцессе, однако императрица Елизавета не желала этого брака. Из записок Фридриха II видно, что императрица Елизавета при выборе невесты для своего племянника, «всё более склонялась на сторону принцессы Ульрики, сестры прусского короля». Зато выбор Бестужева пал на саксонскую принцессу Марианну, дочь польского короля Августа III, ибо этот брак вполне соответствовал политической системе канцлера, союзу между Россией, Австрией и Саксонией, для сдерживания Франции и Пруссии».
Таким образом, рассматривались четыре претендентки, к одной из которых благоволила императрица Елизавета Петровна, к другой сам великий князь Пётр Фёдорович, а к третьей, уже по политическим мотивам, канцлер Бестужев.
Но вдруг, казалось бы, ни с того ни с сего императрица Елизавета Петровна, никого не известив, завела переговоры о браке наследника с принцессой Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, родители которой были крайне бедны, а сама невеста к тому же ещё приходилась жениху троюродной сестрой.
Впрочем, полезнее ли были бы для России все вышепоименованные невесты, если учесть каков сам жених по умственному складу и характеру? Могла ли Россия стать для них столь же желанной, как для Екатерины, если они у себя дома купались в роскоши, а для принцессы Ангальт-Цербстской на её родине перспектив, по существу, не было? Одной из причин выбора явилось то, что принцесса София, став великой княгиней, не смогла бы опираться на силу придворных партий, которые неминуемо сгруппировались бы при любой из перечисленных выше претенденток. Такая опора могла серьёзно осложнить передачу прав на престолонаследие тому, кто появится на свет после бракосочетания великого князя.
Многие историки пытались понять, почему выбор пал именно на Софию Фредерику Августу. А.Г. Брикнер предлагал такое объяснение: «С давних пор между русским двором и родственниками невесты великого князя Петра Фёдоровича существовали довольно близкие сношения. Брат княжны Иоганны Елизаветы (матери будущей императрицы Екатерины II), епископ Любский Карл, при Екатерине I был в России в качестве жениха Елизаветы Петровны. Он вскоре умер, но Елизавета Петровна не переставала питать некоторую привязанность к его родственникам. Ещё до мысли о браке Петра с принцессой Ангальт-Цербстской они находились в переписке с её матерью…»
Так или иначе, но решение было принято, и Елизавета Петровна тайно призвала в Петербург Иоганну Елизавету с дочерью. Причины приглашения, да и само по себе приглашение держались в тайне.
«Предвещаю… Пётр III будет твоим супругом»
О том, с чего всё начиналось для неё самой, императрица Екатерина II подробно поведала в своих «Записках…»: «1 января 1744 года мы были за столом, когда принесли отцу большой пакет писем; разорвав первый конверт, он передал матери несколько писем,