разные страны. Это при том, что в архивах хранится масса документов, периодики, документальных фильмов и т. д. А что же можно говорить о истории X–XI x веков, если самая старая русская летопись датируется, кажется, 15 веком.
– Но ведь историки серьезные и объективные люди…
– Объективные… Каждый из нас, при всем желании, субъективен. А большинство при этом еще и стремиться соответствовать генеральной линии: партии, президента, царя-батюшки… Вот и историки так же: подтягивают факты под определенную теорию. Если факты не соответствуют – замолчим, объявим недостоверными… Знаешь как с Тамерланом было? Многие арабские, индийские и европейские источники утверждали, что Тамерлан был рыжим. Ну, как же! Он же монгол! Где вы видели рыжего монгола? Решили, что источники или врут, или он просто красил хной седые волосы… А потом в Самарканде вскрыли гробницу Тамерлана, и что? По остаткам волос удалось определить, что он действительно был рыжим, натуральным, не крашеным.
– А, правда, что над гробницей Тамерлана тоже висело проклятье?
– Правда. Не помню уже кто предсказал то ли Нострадамус, то ли еще кто, но было сказано, что как только будет вскрыта могила великого завоевателя, начнется такая разрушительная война, которой еще не знал мир. И вот вам, пожалуйста. Гробницу вскрыли в 41 году. Что было дальше, вы знаете…
– Ой, Вить, что-то мне от этих проклятий не по себе… Может зря мы идем на эту Шум-гору?
– Не боись! Твой Игорь – главный специалист по атеистическому материализму. От него любое проклятье как от стенки горох…
Вот так, в псевдонаучной беседе (и выразительном молчании) мы продвигались навстречу неведомому. Альфа челноком сновала из арьергарда в авангард нашей колонны, то есть от меня к Витьке и обратно. Как у собаки хватало энергии, оставалось загадкой, ведь такой переход был для нее в новинку. Когда солнце принялось цеплять нижние ветки деревьев, мы неожиданно вывалились из зарослей на открытое пространство. Перед нами во всей своей тоске и меланхолии предстала заброшенная деревня. Какое-то особое щемящее чувство царапнуло мой пламенный мотор, словно я заглянул в чью-то разрытую могилу. Некоторые дома еще стояли, другие завалились на бок, третьи были растащены на бревна. Пустые глазницы окон, казалось, пристально следили за незваными гостями. Из темных углов моего подсознания неожиданного для меня самого начали выползать, вроде бы напрочь изжитые, детские страхи. Здесь не слышалось птичьего гомона, что так радовал нас в лесу. Тишина была даже не звенящая, а, скорее, какая-то ватная. Неприятное место.
– И что, здесь мы будем ночевать? – севшим голосом спросила Ольга.
– Ну почему именно здесь. Пройдем чуть в сторону к реке. Там должны быть хорошие места для ночевки, – пустился в объяснения Витька. – А завтра пошуруем здесь металлоискателем. Деревня довольна старая, но заброшена всего лет двадцать назад. Так что можно найти все что угодно. От николаевских червонцев до хрущевских облигаций. Вы даже представить себе не можете, сколько горшков с денежными знаками