спросил:
– Откуда у вас та-акие деньги?
Наша бесшабашная жизнь стала бросаться в глаза.
– Хочешь заработать? – спросил Жора.
– Да, – сказал Вит просто, – хо-очу.
И Жора, зная бульдожью хватку Вита и его умение прикладывать копейку к копейке, к рублю рубль и, когда выгорает какой-нибудь завалящий коммерческий проект, сулящий получение хоть ничтожнейшей прибыли, не теряя ни минуты бухнуть в него все сбережения без остатка, Жора тотчас отдал ему все наши деньги.
– Бери, – сказал он, – этого добра не жалко.
Вит был ошеломлен, ошарашен.
– Жо-ор, – сказал он, – ты меня просто пу-угаешь. Будь я на твоем месте…
– Садись, – предложил тут же Жора, – пожалуйста!..
Между тем время шло, и этот другой раз наступил только лет через семь.
Совсем недавно, в июле прошлого года, я был в Сиднее, и кто-то из наших мне сказал, что Михаил Николаевич…
– Умер?
– Что ты, что ты!.. Он цветет и пахнет! Он женился на двадцатилетней Санди.
– Санди?
– Кажется… Одним словом, мы нашли свою золотую жилу!
Свои собственные клеточки, привезенные сюда из подвала бани, я давно собирался пустить в дело. Сколько же можно было испытывать их терпение?! Я ждал удобного случая. Требовалось надежное лоно – здоровая крепкая женщина, которая согласилась бы выносить плод и, возможно, стать ему матерью. Найти б нашу Азу! Нет, сейчас бы я не стал рисковать незнакомками. Здесь, в Москве, дамы ушлые, с ними держи ухо востро. Нет, я бы не стал рисковать. Аза! Я готов был оплатить все ее издержки. Где ее найдешь? А мне до смерти хотелось снова взглянуть на свое детство, так сказать, со стороны, прожить его еще раз, сделать его, может быть, более радостным, звонким, счастливым… У меня ведь в детстве тоже не было детства. Дитя беспощадной войны миров я был лишен многих его радостей.
Я все еще держал в тайне историю с Азой и ее малышом. Это была грустная история. Поэтому любое случайное воспоминание о ней сковывало мои мысли и тисками сжимало сердце. Это был для меня урок, но и достижение, результат, о котором даже маститый ученый мог только мечтать. А я прятал этот факт в темном чулане своей памяти и старался забыть к нему дорогу. И время от времени даже терзался угрызениями совести.
– Ли, – говорил я, – едем к тебе?..
– Ли? – спрашивает Лена.
– Да, Ли – Юля. Ю. Ли. Я. Ли…
Глава 17
Мысль о клонировании величайших умов мира не была для нас чуждой. Почему бы нам не вырастить Эйнштейна, Цезаря, Навуходоносора или, скажем, того же Шекспира? Или самого Льва Толстого!
Оставалась неразрешенной проблема получения животворной ДНК из умерших клеток. Скажем, клетки кожи Тутанхамона, Мао Цзедуна или Пирогова не давали желанных всходов. Подвижки какие-то были, но до победы было еще далеко. Мы пытались это делать и в бане, а потом я в Москве…
Нам пришлось платить более двадцати тысяч