уютный залив, с песчаным пляжем и длинным деревянным пирсом. Луны на небе не было, только звезды, но все равно было светло, и я видел, что к пирсу привязана лодка, а на самом его краю сидит человек.
– Вот и он, твой хранитель, – сказала бабушка, – пойдем скорее, уж заждался нас, поди.
Мы прибавили шаг. Удивительно, но бабуля шла со мной наравне, нисколько не запыхавшись и не устав. А ведь на вид ей было все те же 70 лет. Она была точно такой, какой я её помнил – добрые серые глаза, окруженные сеточкой мелких морщин, седые волосы, собранные на затылке в пучок и прихваченные сверху цветной косынкой. Одета она была в старомодненький синий костюмчик – юбка и пиджак, а под ним цветная блузка. Бабушка одевала этот костюм по праздникам. В последние годы бабуля ходила с простенькой деревянной палочкой, но сейчас её не было. Она проворно передвигалась, делая мелкие, но быстрые шаги, время от времени бормоча что-то про себя.
Мы подошли к причалу, человек сидящий на его краю был очень худощав, под широкой явно не по размеру большой курткой угадывалось совсем худенькие плечи. Он оглянулся, когда мы загромыхали по старым деревяшкам пирса, и я увидел, что это была она. Это была девочка-подросток, лет двенадцати, с огромными темными глазами и короткой стрижкой. Волосы её были растрепаны, на носу краснела царапина. Девочка широко улыбнулась и быстро встала нам на встречу.
– Меня хранил ребенок?!! – искреннее удивился я. – Немудрено, что я умер в тридцать лет!
– Сам виноват! – обиделась девчонка. – Я тебе знак по скорости три раза показывала. И вообще, я, между прочим, один раз аж до 101 года дожила, и в гражданскую троих из горящего дома вытащила. Вот!
Бабушка прервала её тираду, нежно приобняв и поцеловав в лоб.
– Это Лиля, – сказала она. – Твоя первая жизнь – её первый опыт хранителя, так что не серчай, – бабушка ласково погладила девчонку по голове. – А образ свой она сама выбрала.
В этот момент я увидел те самые жёлтые глаза, выглядывающие из-под ворота рыбацкой куртки. Причина Лилиной царапины и… моей смерти… мяукала в её тоненьких руках. Это был тот самый котёнок.
– А вот и смерть моя, – сказал я мрачно. – Уж что-то ты не очень страшная.
Лиля прижала котенка к себе и прикрыла курткой:
– Он не виноват. Он и сам испугался, – заступилась она за котенка.
– Да, ладно… верю, – усмехнулся я, отодвигая ворот куртки и разглядывая это пушистое чудовище. – Хочу ему в глаза посмотреть.
Котенок жалобно мяукнул и прижался к Лилиной шее. Она осторожно вытащила его из-за пазухи, поставила на пол и погладила. Желтоглазое чудовище не стало сопротивляться, он промурлыкал что-то про себя, потом свернулся клубочком у её ног и, казалось, заснул.
– Ему уже пора, – тихо сказала Лиля.
В этот момент пушистый комок стал растворяться в воздухе, на его месте осталось лишь голубоватое свечение, которое медленно уменьшалось до одной сверкающей точки-звездочки. Звездочка