Андреевна, – пришла очередь смущаться и доктору. – Клиника у нас, конечно, частная, но тут такое дело… покушение на убийство все-таки… нас обязали сообщать органам обо всех изменениях… вот. А что касается амнезии, – обратился он уже к следователю, – то это чистая правда. Игорь Романович даже жену свою не помнит.
– Неудивительно, – пробурчал про себя Павел Алексеевич, и добавил вслух, – что же, жаль, очень жаль. Извините меня, Игорь Романович, за беспокойство. Я оставлю вам свой телефончик, если что-то вспомните, звоните сразу. Дело серьезное…. Думаю, что мы с вами еще встретимся в ближайшее время! – он искоса взглянул на Ксению, и протянул мне визитную карточку.
Я взял визитку, часто хлопая глазами, ошарашенный свалившимися на меня обрывками информации. Молодой человек кивнул Ксении, и, приглашая жестом доктора следовать за ним, вышел из палаты.
– Кстати, – внезапно вернулся он, – советую вам нанять охрану на какое-то время!
Тут он окончательно исчез из моего поля зрения, а вместе с ним и доктор. Я остался наедине с «женой», отчего мне стало как-то не по себе. Я заерзал на кровати, беспомощно перемещая взгляд то на дверь, то на визитку следователя, то на свои (такие чужие) руки. Ксения, казалось, тоже немного растерялась, но ненадолго. Она присела на край кровати, взяла из моих пальцев визитную карточку и брезгливо бросила её на прикроватную тумбочку.
– Совсем обнаглел, – раздраженно сказала она, – ничего святого для них нет. И так жить спокойно не давал, как будто мне и без него не о чем поплакать было!
Она положила свою голову мне на грудь, обняла меня обеими руками и уже тихо и ласково произнесла:
– Гарик, котик мой, главное, что ты жив, а с остальным мы справимся… правда? – и резко подняв голову, она заглянула в мои глаза. Во взгляде её читались тревога и страх.
– А что все-таки случилось? – спросил я.
Ксения села прямо, вздохнула, отвела свои голубые глаза к окну и сказала:
– В тебя стреляли. Мы не знаем кто. Это случилось двадцать пятого сентября. Охранник нашел тебя возле машины. Ты был ранен, без сознания. Сначала скорая, потом операция, реанимация. И вот ты здесь. Год почти в коме пролежал… А кто стрелял, почему? Неизвестно. Но не стоит тебе сейчас об этом думать, – она повернулась ко мне и вкрадчиво произнесла, – Миша скоро должен приехать, я ему сразу позвонила, как узнала. Он так обрадовался!
– Кто такой Миша? – равнодушно спросил я.
– Это твой заместитель. Он в твое отсутствие весь бизнес на себя взял, помогал мне, а то я бы в жизни не справилась. Но теперь ты сам к делам вернешься, – задумчиво произнесла она, вставая. – Как только поправишься.
В палату вошел Вениамин Александрович. Увидев мое равнодушное и, наверное, уставшее лицо, он присел на кровать, пощупал мой пульс, и, обернувшись к Ксении, сказал:
– Думаю, что на сегодня хватит, Ксения Андреевна, пора прощаться. Приходите завтра, можете принести