предпочли домашние посиделки с просмотром по телевизору американского закрытия этого удивительного шоу.
Фил Коллинз сначала засветился на Стадионе имени Джона Кеннеди в Филадельфии, потом открыл концерт на Уэмбли и, наконец, метнулся через Атлантику на «Конкорде». Фредди в изумлении покачал головой и сказал:
– Это парень что, на батарейках?
Мы сидели, пили, обсуждали все выступления. Фаворитами Фредди были Тина Тернер и Мик Джаггер с песней Private Dancer.
Той ночью в постели Фредди прижался ко мне и прошептал:
– Тебе понравилось?
– А ты как думаешь? – И я крепко его обнял. – В первый раз в жизни побывать на концерте!
– Да ты шутишь! – обомлел он.
– Вовсе нет.
Казалось, он ошарашен. Я засыпал, сознавая, что впервые увидел настоящую звезду – Фредди Меркьюри, который сделал то, что умел лучше всего, – ошеломил весь мир.
На следующий день «Лайв Эйд» был уже пройденным этапом для Фредди. Но не для меня. Утром в понедельник я пришел на работу в «Савой», и концерт все еще грохотал у меня в ушах.
Вскоре я вернулся в привычную колею. Каждые две недели летал в Мюнхен, где меня неизменно встречали в аэропорту. Когда я прибыл в Мюнхен в первый раз после «Лайв Эйд», Фредди тут же затащил меня на студию «Мюзиклэнд», чтобы я понаблюдал, как он работает над материалом для нового альбома, A Kind of Magic[8], куда вошли и треки для фильма «Горец». Многоэтажный жилой дом, в подвальном помещении которого располагалась просторная студия, стоял на самой окраине Мюнхена, и Джо окрестил его «Домом самоубийц». Эта студия примечательна тем, что Джорджо Мородер[9] сочинил и записал там большинство своих диско-хитов.
Фредди провел меня в аппаратную и представил Райнхольду Маку, их немецкому продюсеру, высокому худому мужчине лет сорока с волосами до плеч, похожему на стареющего хиппи. Фредди усадил меня возле него и убежал записываться дальше.
В студии Фредди думал лишь об одном – о работе. Я наблюдал за ним сквозь стекло, но он редко смотрел в мою сторону, настолько был поглощен своим занятием. Он много курил, хотя часто просто держал в руке зажженную сигарету фирмы «Силк Кат» и, чтобы повысить уровень энергии и адреналина, время от времени делал глоток русской водки. Пил он только «Столичную».
Меня изумляла энергия Фредди. Ему вечно необходимо было действовать, казалось, это у него в крови. Закончив петь, он влетал в аппаратную, усаживался за микшерный пульт и регулировал настройки звука. В конце сессий я, бывало, рассказывал ему о своих впечатлениях о той или иной песне, но никогда не знал наверняка, прислушивается ли он к моему мнению.
В тот раз Фредди работал примерно до одиннадцати вечера. Перед тем как отправиться домой, мы заскочили в один из клубов «Бермудского треугольника». На следующий день Фредди собирался продолжить работу. Как я узнал потом, у него была привычка заскочить в студию якобы на несколько минут и в итоге провести там часов пять или шесть.
Иногда в выходные Фредди корпел над записями в одиночку, но чаще работал с Брайаном, Роджером и Джоном.