куртка, сделанная из кожи черного тролля, служила отличным щитом и могла выдержать удар любого, пусть даже самого острого наконечника или хорошо заточенной алебарды. Жилистое тренированное тело исправно служило своему обладателю: никогда крепкие, как корни столетнего дуба, ноги, изобилующие валиками мышц, руки и торс не показывали слабины и не давали повода усталости напоминать о себе. Кроме меча, крепких мышц и добротной одежды, Летаврус имел при себе перевязь с набором метательных ножей, которые при желании, благодаря своей силе, мог метнуть на добрую сотню метров.
Двигаясь, как пантера, он почти догнал свою цель. К его огорчению, нередко его походы были связаны не с поисками затерянных городов и памятников старины, а сводились к простому преследованию бандитов, державших людей в страхе.
Населенный разбойниками, убийцами и нелюдями старый город представлял для любого путешественника смертельную ловушку, из которой не существовало выхода.
Скрываясь под тенями древних стен и двигаясь по вертикальной стене, словно призрак, Летаврус смог ловко преодолеть спутанный лабиринт переплетающихся мрачных улиц и уже почти достиг своей цели.
Громкий пьяный голос Ранки – вора и убийцы – возвестил о нахождении бандитов.
Летаврус точно помнил описание каждого из членов банды: Ранки – жалкий человечишка, выросший в городских трущобах и с самого рождения познавший только два закона – убей и укради; дальше шел Грех – судебный думстер, в приступе ревности убивший свою жену; и завершал компанию Линь – людоед, поражавший не только своей массой и силой, но также и остротой ума, это именно он планировал грабежи и налеты на деревни.
Темный плащ, скрывающий истинный облик Летавруса, помогал ему продираться через улицы Хатки, не вызывая ненужного внимания у остальных обитавших в этом городе людоедов и морлоков.
– Отпустите, – детский голосок дрожал от страха и холода. Летаврус знал, что девчушку звали Хейли, трио ее похитило во время последнего набега на одну из близлежащих деревень.
– Замолкни, – грубый басистый голос, очевидно принадлежавший Греху, резко осадил всхлипывающую девчушку.
Детский плач прекратился, но пьяные голоса продолжали доноситься из отверстия в стене полуразрушенного дома.
Халатность морлоков и собственное безразличие работало сейчас против бандитов. Очевидно, Линь долго сокрушался, когда обнаружил единственное отверстие в стене специально выбранного им дома.
Высокий карниз и покатая крыша делали путь внутрь через верх невозможным, а лишенные окон толстые каменные стены не давали возможности для перекрестного обстрела. А заложник им обеспечивал относительную безопасность даже в случае полного окружения.
Но Летавруса сейчас больше всего волновало, чтобы у бандитов не появилась группа поддержки из обитателей города.
Прижавшись к холодной стене, охотник попытался заглянуть внутрь. Ему сразу бросился в глаза Линь, сидевший как раз напротив отверстия.