охватывали его, широкие медные пряжки позеленели от времени, да и сам он был весь в отметинах – в сколах и царапинах. Углы скругленные, металлический узор накладок неразличим.
Она сама не понимала, как могла это разглядеть. Ларец был далеко от неё, она не должна была бы различать деталей, но она видела их отчетливо, словно стояла рядом. И здесь ещё пахло – пряностями и цветами, сильно, нежно и сладко. Аромат висел в воздухе, заполняя собой всё пространство.
Гадес обежал зал взглядом.
– Странно. Её здесь нет. А должна быть.
– Почему ты так думаешь?
– Мы смогли войти в зал. Если бы её здесь не было – это было бы невозможно. Значит, она здесь.
– Это и есть то место, о котором ты говорил? Зал Даров?
– Да.
– И где же они? Я вижу только ларец на возвышении.
Тени за колоннами зашевелились, следуя за движением пламени факелов, укрепленных на стенах зала. Что-то тяжелое и душное образовалось в воздухе.
– Это и есть Ларец Даров. Они там, и Геката хранит их в этом Мире.
– В чем их тайна?
– Этого я не знаю. Но их тайна известна ей. И она служит ей – преданно и усердно. Её власть велика. Тайны жизни и смерти подвластны Гекате.
– Мама говорит, что она опасна.
– Всё опасно в мире. Но я тебе говорил – силы, не любящие света, не всегда злы.
– Я помню. Расскажи мне еще. Расскажи о ларце.
– Я знаю слишком мало… – он не успел закончить фразу.
Низкий, сильный голос обрушился на них, как молот:
– Ты знаешь достаточно, чтобы понимать, о чем можно говорить вслух, а о чем – нельзя. Ты давал слово, Гадес, Владыка Аида, Повелитель Царства Мертвых! Ты намерен нарушить обещание? Тартар может не простить тебе этого!
Факелы на стенах вспыхнули нестерпимо, запах усилился до рези в глазах, под сводами зала начала собираться тьма, а металлический ларец, внизу, на постаменте, вдруг засветился странным темно-желтым светом, погрузившись в подобие кокона, где между плотно намотанными световыми нитями, начали проскакивать багровые искры.
С губ Гадеса сорвалось проклятие. Персефона обернулась к нему – но его не было больше в зале. Ушел. Исчез.
Геката улыбнулась, понимающе и презрительно.
– Все мужчины одинаковы, дитя моё. Нашкодил – и в кусты.
Перси вздрогнула. Это могло быть отнесено не только к Гадесу. Она начинала понимать, почему богу Аида удалось так легко выкрасть её, и почему безжалостная судьба пресекла единственную представившуюся ей возможность спрыгнуть с колесницы – как раз перед тем, как кони разостлались в бешеном намете и ей осталось лишь держаться за поручни и молиться, чтобы не слететь на острые камни дороги в Царство Мертвых.
– Разве он сделал что-то плохое?
– Он не должен был вести тебя сюда. Он не должен был показывать тебе эту шкатулку. Да что там, он даже заикаться о ней права не имел!
– Он