у соседки, – хотела показать, что она лично очень рада иммигрантам и беженцам, всем, кто попал в беду. Однако женщина не обращала на Эмму никакого внимания. Может быть, презирала эту страну с ее постыдными пьянками в центре города, молодежью, прожигающей жизнь в ночных клубах Магалуфа[2], упадком нравственности и ничтожными тщеславными заботами, в то время как в Средиземном море тонут дети. Эмму накрыла волна печали. Она отвернулась к окну.
День выдался крайне беспокойный; голова болела, Эмма мучилась от замкнутого пространства и соседства этой женщины с ее немелодичным языком; ноздри раздражал запах мокрых тел, сиденье вибрировало от мотора, тепловая пушка гнала по ногам отработанный воздух, подошвы приклеились к грязному полу, у мужчины впереди плечи были усыпаны каплями дождя и крапинками перхоти… Человечество вызывало у Эммы отвращение, хотелось вылезти из собственной шкуры и сбежать.
Выйдя из автобуса, она раскрыла зонт, съежилась, как все, и перешла дорогу. К тому времени, как оказалась на своей улице, дождь прекратился, и, убирая зонтик, она почувствовала себя глупо, что не заметила этого раньше. Навстречу брел старый Кларенс. У нее не было сил на разговор о переработке отходов или положении дел в Королевской почте, поэтому она достала телефон и притворилась, что сурово отчитывает провинившегося коллегу. Черно-белый кот, спасающийся от непогоды под припаркованной машиной, в этот фарс не поверил и проводил ее укоризненным взглядом.
Продолжать спектакль пришлось до самой двери, пока Кларенс не свернул за угол. Эмма виновато оглянулась на кота, смущенно убрала телефон, встряхнула зонт и порылась в поисках ключей. Заглянула в щелку жалюзи – в гостиной горел свет.
– Сай! – позвала она.
В доме было тихо. Эмма невольно вздохнула с облегчением. Конечно, он ведь прислал сообщение – то самое, которое ее выдало. Она сняла пальто и туфли, бросила беглый взгляд на почту. Из интересного – лишь один подписанный от руки конверт. Адресовано доктору и миссис Робинсон. Возмутила вечная дискриминация по полу – если «доктор», то непременно мужчина! Эмма отшвырнула письмо и пошла в кухню. Открыла дверцу холодильника и, взяв початую бутылку «Сансера», налила неоправданно большой стакан. Открыла раздвижную дверь в сад и застыла, глядя на промокший газон. Похлопала по карманам, достала сигареты. Сделала глубокий йогический вдох, наполняя легкие ментолом. Она точно знала, отчего ей так неуютно.
Терпеть больше не было сил. Эмма затушила сигарету, закрыла дверь и сделала то, о чем мечтала уже несколько часов, – включила «Макбук эйр».
Когда в папке «Входящие» обнаружился новый документ, ее охватило странное ликование, словно впервые в жизни получила признание в любви. Файл был озаглавлен «Начало всего». Она кликнула, и сердце взволнованно подпрыгнуло в груди. Первый раз Эмма проглядела документ быстро, второй – прочитала обстоятельно.
Это уже прогресс. Она мысленно похлопала