говаривал: «Ну, сейчас вам достанутся другие булочки, полу́чите на орехи!» Но он имел в виду вовсе не хлеб, а трепку! И поскольку Андерс считал, что на орехи он получал достаточно, он, сколько мог, держался от дома подальше. Ему гораздо больше нравилось у Калле и Евы Лотты.
– Твой папашка жутко добрый, – сказал Андерс, вонзив зубы в пшеничную булочку.
– Такого больше нет, – признала Ева Лотта. – Но он и веселый к тому же. Он такой жутко занудливый, что мама, по ее словам, страшно с ним замучилась. А хуже всего для него – кофейные чашки с отбитыми ручками. Он говорит, что мама, я и Фрида только и делаем, что отбиваем ручки у кофейных чашек. Вчера он пошел и купил две дюжины новых, а вернувшись домой, взял молоток и отбил у них все ручки. «Чтобы избавить вас от лишних хлопот!» – сказал он, оставив кофейные чашки на кухне. Мама так смеялась, что у нее живот заболел, – сказала Ева Лотта и взяла еще одну булочку. – Но папа не любит дядю Эйнара, – неожиданно продолжила она.
– Так, может, он отобьет ручки и ему? – с надеждой в голосе предложил Андерс.
– Кто его знает, – сказала Ева Лотта. – Папа говорит, что слов нет, как он обожает родственников! Но при виде всех этих маминых кузин, и тетушек, и дядюшек, и всяких дальних родственников, слоняющихся по всему дому, у него появляется безумное желание засесть в одиночную камеру в какой-нибудь дальней-предальней тюрьме.
– По-моему, там лучше бы сидеть дяде Эйнару, – быстро произнес Калле.
– Хо-хо! – воскликнул Андерс. – Ты, верно, обнаружил, что именно дядя Эйнар казнил правителей из рода Стуре[9]?
– Да ну тебя! – огрызнулся Калле. – Я знаю то, что знаю!
Андерс и Ева Лотта расхохотались.
«Да, а что, собственно говоря, я знаю-то? – подумал Калле немного погодя, когда репетиции в тот день закончились. – Я знаю только, что я ничегошеньки не знаю!»
Он был недоволен самим собой. Но тут внезапно вспомнил про отмычку. В нем все замерло от напряженного ожидания. Запертая дверь – вот что ему нужно! А почему бы не попробовать открыть ту дверь, замок которой уже отмыкал дядя Эйнар?! Дверь подземелья в развалинах замка! Не тратя времени на раздумье, Калле уже мчался по улицам, боясь, чтобы кто-нибудь из знакомых не увязался за ним. А добравшись до холма, понесся наверх по извивающейся тропке с такой быстротой, что, когда наконец остановился перед закрытой дверью, ему пришлось немного отдохнуть, чтобы перевести дух. Когда же он всовывал отмычку в замочную скважину, у него немного дрожала рука. Неужели повезет?
Сначала казалось, что на это вроде непохоже. Но, немного повозившись, он почувствовал, что замок подается. Неужели все так просто? Дверь жаловалась и стонала, поворачиваясь на заржавелых петлях. Калле заколебался, но всего на один миг. До чего ужасно спускаться одному вниз, в темные подземные ходы! Но теперь, когда путь свободен, надо быть последним дураком, чтобы не спуститься вниз хотя бы еще разок. Он зашагал вниз по лестнице, испытывая огромное удовлетворение при мысли о том, что он – единственный мальчик в городе, получивший возможность это