всё чаще) перечёркивал на хрен целый рассказ, а то и повесть. А чего стоят кошмарные ночёвки в вытрезвителе (сподобился раза три-четыре!), пьяные семейные скандалы, похмельные конфликты на работе, всё возрастающие проблемы со здоровьем. А сколько уже знакомцев-ровесников сгинуло по пьяной дури, отправилось на тот свет раньше срока, так и не протрезвев…
Нет, завязывать давно уже было пора!
Этот же доктор-знахарь пообещал вначале отрезвить Александра с гарантией не менее чем на десять лет по уникальному методу «двойной замок», затем вернуть ему радость отцовства, и за всё про всё надо выложить всего-то чуть более полутора тонн зелени, в переводе на российские – пятьдесят тысяч рублей. Наскребли, заплатили. С завязкой пития помогло – как отрезало. С завязью нового плода – не очень. Правда, Ольга раза два беременела, но дело заканчивалось выкидышем на ранней стадии…
Впрочем, вскоре мечты о ребёнке-наследнике, по крайней мере у Александра, сошли на нет, сгинули. Когда ему исполнилось сорок четыре, какая-то цепь судьбоносная замкнулась, и окончательно в голове его сформировалась-высветилась вот эта его idée fixe, которая заполнила без остатка все оставшиеся годы жизни и определила-сформировала финальную сцену судьбы. Именно в сорок четыре, зацепившись за возрастную аналогию с судьбой Антона Павловича Чехова, писатель Александр Павлович Словакин начал разматывать (или, наоборот, наматывать) клубок совпадений-подсказок, точек соприкосновения между ним и автором «Вишнёвого сада».
Не говоря уж о полном совпадении отчеств, ведь и фамилии явно перекликались – где Чехия, там рядышком, бок о бок и Словакия. Мало этого, но они ведь и, можно сказать, настоящие земляки: отец Чехова выходец из Воронежской губернии, мать и вовсе из тамбовского Моршанска. Оба, и Словакин и Чехов, в Москву перебрались из самой что ни на есть российской глубинки. Оба начинали с юмористики и всерьёз публиковаться начали в 20 лет. Да даже через жён какая-то перекличка аукалась: обе на восемь лет моложе своих мужей; одна Ольга Леонардовна, вторая – Ольга Леонидовна. Да и детей-наследников в обеих семьях нет…
Понятно, что все эти поиски аналогий-сходств поначалу носили несколько шутейный характер. Тем более, что Словакин хотя и знал творчество Чехова на уровне студента-филолога, но близким себе по духу писателем его не считал: ему роднее были Достоевский, Толстой, Булгаков… В своё время ещё и неудачные постановки «Чайки», «Дяди Вани» и «Вишнёвого сада», на которых довелось ему подряд побывать, отвратили его от Чехова-драматурга. Но вот теперь он разыскал в своей домашней библиотеке пару томиков прозы Чехова, проглотил залпом, тут же пробежался по букинистическим отделам книжных магазинов и отыскал-купил академический 30-томник Чехова издания 1980-х. Стоил он пустяки по нынешним временам, всего-то три тыщи, но и выглядел соответственно: сверху голубенький коленкор обложек с полустёршейся позолотой букв, внутри плохо пропечатанный текст на пожелтевшей газетной бумаге – типичное