"истины"… – осведомилась я, растирая больное ухо. – Насколько она последняя?
Шеф собирался ответить, судя по лицу, что-то нецензурное, но с неба, как проклятье, рухнула Гамаюн. Пулей просвистев между мной и Ванькой, она врезалась в костер, разметала угли и подняла тучу искр. И воткнулась в самый центр пепелища клювом. Лумумба полез её вызволять.
– Ммм… Тьфу, тьфу…
– Ты что, с ума сошла? Ты нас чуть не убила! – подскочила я к вороне.
– Прощения просим. Не рассчитала. Магнитная буря, навигацию нарушает. А вода в брюхе – тангаж…
– Ты всё сделала, милая? – спросил шеф, отряхивая птицу от пепла. – Он действительно ушел?
– Как гриб сквозь землю, – кивнула ворона. – Уж я следила-следила, смотрела-смотрела…
– Тогда можно начинать, – нетерпеливо оборвал её шеф.
Извлек из жилетного кармашка маленький пузырёк, поставил на ладонь и подул. Пузырёк начал расти, расти, и вырос в пузатую трехлитровую банку. В банке сидел гомункулус – крошечный такой живой человечек. Со сплошь заросшим диким волосом лицом, с фингалом под правым глазом и с золотыми коронками во рту. Одет гомункулус был в вытертые хаки и такую же безрукавку, под которой угадывались синие тюремные татуировки.
Банка лопнула мыльным пузырём и гомункулус соскочил с ладони Базиля в песок. Он чуть-чуть подрос, но всё равно очень походил на гнома.
– Я твою маму мотал, я твою сэстлу мотал, я тэбя самого…
– Повежливее. Здесь барышня.
– Я твою балышню…
– Да это я тебя палочкой от мороженного выпотрошу, а из кишок шнурков намотаю, – я показала ему "козу". – Ноздри накинь, шарами стукнись, а потом затухни, гнилушка.
– Вах, какая дэвушка! Пэлсик, а нэ девушка… Луки убели, да?
– Ноздри, говорю, накинь!
– Маша, успокойся. Он больше не будет.
– Слушай, продай, а? Дэвушка продай! Характэр – бомба! Толко худая… Я её халвой кормить буду. Станэт круглая, красивая… Как ангэл!
– Я те покажу, ангел. Я тебя сейчас жопой на ботинок натяну…
– Маша, отойди от него. Сет – наш союзник.
Мы с Ванькой переглянулись.
– Это Сет?
Остановило меня от дикого хохота только то, что я твердо знала: над коротышками смеяться нельзя…
– А шо? Нэ нлавится? – бог смерти картинно повернулся вокруг себя. – Пасматли! Кылысавэц-мужчына… Пойдэм, за дюну э? Я тэбя прямо сичас счастливой жэнщыной сдэлаю!
Голову гомункулуса украшала блестящая лысина, камуфляж казался каким-то обсосанным, обтрепанным и обгорелым. Костяшки пальцев сбиты, ногти обкусаны. На ногах – резиновые сланцы. Из них торчали волосатые и не очень чистые пальцы…
– Вы нас разыгрываете, Базиль, это не бог смерти, – повернулась я к Лумумбе. – Это хоббит. И даже не маскируется.
Взгляд коротышки поскучнел, подернулся мутной пленкой, рука скользнула куда-то в недра штанов…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив