мы уклонились от темы. Я к чему подвожу-то: выходит, из всей нашей «подопытной» группы, кроме тебя я могу рассчитывать только на профессора и Ольгу.
– Да, надежные люди. Ну а Антон?
– Смеешься? Он, как дитя, шалопай. Мозги есть, конечно, но дурень дурнем, ветер в голове, – десантник сдавленно зевнул. – Ладно, хорошо поговорили, а теперь спать давай.
Антоше не спалось. Близость юного сексуального девичьего тела, что покоилось на соседней лежанке, будоражила кровь, рождая неконтролируемый гормональный прилив. Вдохнув тончайший запах дорогого парфюма, исходящий от очаровательной соседки, шумно выдохнув, он решился:
– Лиза.
Тишина.
– Лиза.
– Чего тебе?
– Не спишь?
– Тупее вопроса не слышала.
Васькин осекся, он не знал, как подступиться к этой колючке. Говорят, в таких ситуациях стихи помогают, но из одурманенной тестостероном памяти, как назло вылетели все вирши. Что делать? Коль начал – отступать поздно. Он прошептал:
– Лиза, а у тебя парень есть?
– Отвали.
«А что я теряю? За спрос не убьют», – ошалев от собственной дерзости, Антон выпалил:
– А ты могла бы полюбить такого… как я?
Девчонка презрительно хмыкнула:
– Вот еще. Ты же натуральный слабак.
– Чего?!
– Да не в том смысле… На вид-то ты самый здоровый, любого мог бы уработать, а вот морально…
Антоша вскинулся:
– А морально-то чего не так?
– Того… Этот солдафон вертит тобой, как хочет, а ты и рад стараться. Приятно быть шестеркой, Ромео? Нет, мне нужна не тряпка, а настоящий мужик, защитник.
Юноша замер. Он умел читать между строк. «Это намек, первый шаг. Она не против, если…».
Изнутри вдруг поперло что-то животное, воинственное, доминантное. Голос захрипел, как у простуженного:
– А если я… докажу… стану главным?
– Треп все это. Не сможешь.
Из горла вырвался рык:
– Смогу!
Собеседница вдруг повернула лицо к нему, ее глаза блеснули в темноте зеленым, как у волчицы. Долгий молчаливый изучающий взгляд. Затем она поднялась мягко, по-кошачьи и присела рядом. Холодная узкая ладошка легко коснулась небритой щеки молодого человека. Показное равнодушие ушло прочь, сейчас изумрудный взгляд девы светился интересом, обещанием:
– Вот тогда и посмотрим.
Немая пауза, и женский шепот:
– Ну, что застыл? Губу закатай и спать.
По земным меркам глубоко за полночь. Все давно в объятиях Морфея, только Аркадий Константинович тупо гипнотизирует высокий белый потолок. Бессонница – неизменная спутница старости. Если удастся задремать часика на три – и то хорошо.
Из головы не выходит навязчивая мысль: как они попали сюда, что это за место, кто он, тот таинственный кукловод, что затеял все это? Иной мир, а возможно – и иной разум. Вот он, шанс проявить