бывает первый раз, – заключил он, – пойдем, я тебе ужин оставил.
Глава 10. Лоскуты памяти
Сон не шел. Еще по дороге в тратторию Пеппо был уверен, что заснет, едва опустив голову. Но вот уже бронзовый гул отбивал глухие часы после полуночи, а подросток все так же лежал без сна на тощем тюфяке, рассеянно прислушиваясь к хлопотам мышей под половицами и жалобному потрескиванию, которым старый дом сетовал на годы и изнуряющую сырость.
Сложные вопросы и странные открытия того дня решено было оставить до завтра. Как ни жгли Пеппо обрывки услышанных разговоров, он понимал: наутро пережитое потрясение уляжется, и тогда рассказ его прозвучит не в пример толковее. Убедившись, что погоня обошлась без особых увечий, Годелот не упустил случая заново попенять другу на безрассудство и погасил свечу.
Минуты утекали во мрак. Пеппо старался не ворочаться, зная, как чутко спит кирасир, и не желая его будить. Обычно подобная предупредительность была не в его духе, но сегодня тетивщик чувствовал себя вдвойне виноватым…
Поначалу мысли путались и разбегались, теснясь, отталкивая друг друга и назойливо мельтеша. Воспоминания о потрескивающем факеле у самого лица, о беге в никуда, о теплых каплях, брызнувших на ладонь из-под лезвия, вспенили удушливую волну страха, что всегда настигает того, кто недавно избежал смертельной опасности. И тут же ужас обратился пьянящим злорадным восторгом. Он захлестывал Пеппо каждый раз, когда ему удавалось одержать верх над превосходящим по силе противником. Ничто не могло сравниться с упоительным чувством победы над теми, кто презрительно смотрел в его слепые глаза.
Но сильные чувства быстро опадают в душе, и вскоре Пеппо уже размышлял о своих недавних мытарствах в поиске верной дороги к траттории. Нужно немедля изучать этот коварный город… Так же, как несколько лет назад он осваивал Тревизо. Выяснить очертания Большого канала, запомнить главные площади и приметные здания, вроде церквей и дворцов, методично разобраться в устройстве каждого района. Господи, это займет целую вечность. Венеция огромна… Но ничего. Ничего, теперь с ним Годелот, а он непременно поможет, даже если Пеппо будет отказываться от его помощи со всем жаром своей идиотской гордости. Именно она, эта самая гордость, легла в основу многих качеств и умений, сделавших Пеппо тем, кем он был. И именно она послужила причиной многих его несчастий.
Пеппо вздохнул и распустил шнуровку рубашки – жаркая ночь застилала город густым туманом, слишком тяжелым, чтоб подниматься к небу, и сонно волочащим белесые клубы вдоль нижних этажей. Все же бессонница – сущее наказание. В тишине ночи некуда деваться от собственных мыслей, и из-под самых потаенных камней души выползают те самые демоны, которых днем старательно загоняешь поглубже и не слышишь их вкрадчивого шепота.
Пеппо никогда не забывал о своей слепоте, что бы ни демонстрировали окружающим его независимо развернутые плечи и нахальная улыбка. Чем