с людьми, которые не являются моим начальством?
– Заткнись, – сказал прокурор и начал набивать курительную трубку табачным «ассорти» из жестяной баночки от китайского чая. Набил под завязку, стиснул чубук и стал раскуривать, переводя спичку за спичкой. – Давай без злобы и сарказма, – сказал он нормальным голосом, поднимая на меня тяжелый взгляд. – Всем понятно, вы дико устали. Я знаю про ваши ночные скачки по тайге – блестящая операция, Артем. Обязательно накажем виновных. А до твоих амурных дел, – прокурор сделал паузу, отслеживая мою реакцию (а реакция была будь здоров), – лично мне нет никакого дела. Не бычься. Давай без эмоций, в двух словах – кто такой Грушницкий и что там, черт возьми, произошло. Мехколонна в шоке – руководитель был путевый. Почему вы связываете убийства Гарбуса и Грушницкого?
Я повествовал конкретно и сжато – сухим официальным языком.
– Люди работают в поте лица, – завершил я рассказ и поборол приступ зевоты.
Прокурорские очертания с трудом угадывались за седым дымом. Он сделал несколько пометок в блокноте и кожаной папкой разогнал дым. Долго молчал, созерцая пустую стену за моей спиной.
– Как к последним событиям относится Неваляев? – Я вздрогнул от странного вопроса.
– Без понимания, – пожал я плечами. – Согласитесь, Игорь Витальевич, в последних событиях нет ничего светлого и радостного. Можно я пойду работать?
– Иди, – вздохнул прокурор.
Я с радостью выскользнул за дверь и помчался кенгуриными прыжками из лона обеспечения законности.
Небо над городком заволокло беспросветно, дождь усилился. Из водосточной трубы лупило по асфальту – вода разлеталась вдребезги. Бездомная собака съежилась под козырьком, тоскливо созерцала осеннюю слякоть. Добравшись до кабинета, я разложил дождевик на столе Крюгера, включил печку – «страшный сон пожарного инспектора», поколдовал над дремучей советской кофеваркой – дождался бурчания, приготовил чашку. Не за горами пять часов – теоретическое завершение рабочего дня, однако складывалось впечатление, что с работы я сегодня не уйду. Позвонила Янка:
– Знаешь, Артем, я сейчас нахожусь в морге, пьем чай с ребятами – они меня обучают, как вести себя в компании мертвеца. Вскрытие показало, что Грушницкого траванули тем же веществом, что и Гарбуса. Паралич дыхательных путей, мгновенная асфиксия, смерть.
– Название вещества определили?
– Пока еще нет. Не до того им, Артем. Четыре трупа вчера было – вроде некриминальные, но запарка...
– За Грушницким не приходили?
– Нет у него в Рыдалове родственников. Странно, да, Артем? Проработал много лет, уважаемый человек. А поплакать над телом некому. Слушай, я не буду сильно торопиться на работу, хорошо? Меня тут хором напрягают, что в моем интересном положении бегать нельзя...
Я повесил трубку и тоскливо уставился за окно. Дождь усиливался, молотил по карнизу. Хотелось умчаться с этой клятой работы, нарвать цветов на клумбе у райсовета, прибежать на Советскую улицу,