комнаты составляла кровать. Она была новая, на пружинах, правую и левую спинку украшали металлические шары. Тетки расстарались и собрали приданое для Шурочки: огромную пуховую перину и пять подушек, которые можно было уложить одну на другую; всё это богатство застелили на кровати. Сверху – покрывало, вязаное крючком из тонких ниток, – подарок Марьи молодоженам.
И муж у Шурочки тоже оказался хороший. Не высок и не низок, черноглаз, черноволос, за все годы, что прожили вместе, и не прикрикнул даже на жену.
Первый год замужества был самым счастливым. Сразу после свадьбы пришло время сенокоса. Отправились молодые далеко в поле, там, где колхоз делянку выделил.
Гриша резво косит: шаг – сноп травы падает ему под ноги, ещё шаг – падает второй. Шурочка не отстает, только изредка останавливается, чтобы поправить косынку и вытереть пот со лба.
За день наработаются, сядут возле скошенного стога, Шурочка нарежет крупно хлеб, сало, холодное молоко достанет. Гриша поест, посмотрит на жену, улыбнется, обнимет крепко и затянет песню:
Шумят вербы коло гребня,
Что я посадила,
Нема того казаченька,
Что я полюбила,
Нема его, тай не будя,
Поехав на запад,
Сказав, расти, девчиночка,
По вторую весну…
Голос у Гриши звонкий, переливчатый, когда поет, даже сердце замирает. И затейный какой! На каждый день у него новая песня имеется. Как тут не влюбиться?
А солнце уже садилось, но было ещё тепло, летний ветер и кузнечики в траве. Муж с женой, уставшие, оставались ночевать тут же, чтобы с утра, пока прохладно, продолжить работу.
Наутро, ещё и первый ряд не скосили, как слышался голос: «Эге-гей, работнички, не уморитесь смотрите!» – это Марья собрала обед для сына с невесткой и отправила Прокопьича в поле.
Глава 5
На Успенье, в аккурат после Яблочного Спаса, случился у Семена Прокопьича день рождения.
С самого утра Марья с Шурочкой хлопотали по дому: в большой комнате ставили столы буквой П, вдоль столов разместили лавки. На белую скатерть стали раскладывать угощения: аккуратными стопками толстые блины и миски со сметаной, молодую картошку с укропом и в сливочном масле, из печки вытаскивали большими кусками тушеное мясо, разливали в глиняные миски свежий мёд, а напоследок Марья шла в погреб и выносила холодец.
Гости собирались к полудню: городские как выспятся и доедут, деревенские – как управятся по хозяйству. Приехали сыновья и дочери с женами, мужьями и детьми, а старший, Фёдор, двух правнуков Прокопьичу привез. Так больше двадцати человек и набралось.
Заходили соседи и просто знакомые. Сядут за стол, выпьют за здоровье Прокопьича и начинают прощаться: «Мы к тебе уж потом, у вас тут дело семейное».
Поздравляют Прокопьича дети, а Гриша как улыбнется хитро, да как начнет:
«Ветер занавесочку
Тихонько шеве —шевелит…».
За ним