русской и иной нетатарской буржуазии, в массах религиозного, и без того уже опутанного националистами крестьянства. Демонстрации протеста против ареста, а затем торжественные встречи муфтия внесли переполох в ряды правящей верхушки. Требование о замене губернского комиссара, предъявленное мусульманским комитетом, обсуждалось в общественном комитете, который, поняв допущенную ошибку, вынес весьма противоречивое решение.
Приводим резолюцию полностью:
«Общегубернское совещание, заслушав объяснения представителей временного мусульманского исполнительного комитета, заявляет:
1) Действия губернского комиссара в деле таврического муфтия выразились лишь в двух актах – в личном разговоре с муфтием и в просьбе к прокурору о возбуждении уголовного преследования против муфтия.
2) В обоих этих действиях губернский комиссар действовал в тесном единении со всем составом комиссариата и исполнительным бюро губернского комитета; просьба же к прокурору о привлечении муфтия к уголовной ответственности была основана на постановлении исполнительного бюро.
3) Исполнительное бюро губернского комитета и комиссариат в своем постановлении о привлечении муфтия к уголовной ответственности руководствовались исключительно интересами государственной обороны и не посягали и не могли посягать, как состоящие исключительно из представителей партий, целиком признающих принцип национального самоопределения, на временный мусульманский исполнительный комитет – как национальную организацию.
4) Никакого участия в аресте муфтия ни губернский комиссар, ни исполнительное бюро губернского комитета не принимали и даже не были о таковом предварительно оповещены. Арест, как и освобождение, были делом исключительно Севастопольской контрразведки.
Вместе с тем общегубернское совещание категорически протестует против требования съездов мусульман об увольнении губернского комиссара Н. Богданова, избранного на эту должность губернским комитетом единогласно и всеми своими действиями вполне оправдавшего оказанное ему доверие»[24].
Более туманной резолюции, желающей замести следы, трудно себе представить. Дополнительные документы, сохранившиеся до сего времени, с очевидностью говорят о том, что арест муфтия дело рук буржуазии и соглашателей, Расшаркивающиеся перед национальным самоопределением буржуа и соглашатели боялись просто роста влияния и силы татарского исполнительного комитета. Небезынтересно решение симферопольского совета после освобождения муфтия. На заседании совета было сообщено, что татары собираются арестовать некоторых офицеров и мурзаков. Совет снял с повестки дня все намеченные вопросы и после длительного обсуждения сообщения пришел к такому заключению: «послать патрули в тат. часть города на Кадиэскерскую улицу по 1 или 2, а остальные части сосредоточить в комиссариатах, установить на ночь дежурства в исполнительном комитете, обратиться