вправо, Моня и Шлёма влево, взрыв грянул ровненько посередине!
– Слышь-ка, хорунжий, – отплёвываясь землёй, уточнили парни, – а скока времени эту заразу гремучую перезаряжать надо?
– Минут восемь – десять при должной сноровке, – потирая ушибленный локоть, прикинул я.
– Да за то время мы энтого флибустьера живьём в дуло засунем и банником артиллерийским в такое место утрамбуем, что развесёлый петушок на палочке получится!
Я встал, не торопясь отряхнулся и пару минут просто любовался на то, как два добрых молодца в рубахах с вышивкой вламывают по самое не хочу героическому мичманскому составу. Получил он у них сполна и за дело! Чуть левей, и я бы без ноги, чуть правей, и упыри без… Ну, они там враскорячку лежали, как взрывной волной причинные места не зацепило – чудо, да и только! Хорошо ещё ладошками прикрыться догадались…
– Подходи, хорунжий, не боись! Мы тут пушечку ещё раз зарядили!
Действительно, в ствол мортиры был по плечи вбит неустрашимый бес, а на его голове гордо развевались мичманские штаны со стрелками. Чуток на зайчика похоже, но гордая морда охранника портила всё смешное впечатление…
– Навалились, волки тряпочные! Сладили – двое на одного. А тока духа моего высокого вам не одолеть. Ща вон заплюю обоих насмерть, до утопления!
– Глянь, как борзометр заклинило, – с невольным уважением признали упыри-патриоты, а я, не тратя ни времени, ни лишних слов, быстро прошёл под аркой и обернулся.
– Чечен! – мигом вытаращился Шлёма. – Да чтоб у меня опять анализы до больницы своим ходом не дошли, натуральный чечен!
– Вот видите. – Я со вздохом вернулся обратно. Опыт не удался. В смысле результаты опыта меня ничуть не утешили. Как идти домой, если эта личина прилипла ко мне крепче репья к хвосту собачьему?!
– Птицерухов удружил, – понимающе кивнул Моня. – Худо дело… А только и здесь тебе дольше оставаться нельзя.
– Почему?
– Друган дело говорит, – признал Шлёма, бухаясь на землю и прижимаясь к ней ухом. – Слышь, топоток? И пяти минут не пройдёт, как здесь бесовский дозор будет. Мы ж их охранника в зюзу завернули и в его же пушку голым задом сунули, а они такое дело нутром чуют! Ща мстить набегут…
– Мы-то отмашемся, а ты беги, казачок.
Явственную дрожь земли теперь уже ощутил и я. Не знаю, сколько бесов к нам несётся в том дозоре, да, судя по топоту, и знать не хочу. Парни правы, пора уносить отсюда ноги, а уж наверху как-нибудь сам разберусь…
– Беги, хорунжи-ый! – в один голос завопили Моня и Шлёма, разворачивая мортиру навстречу выбегающей из-за домов сотне… двум… полутысяче… мама!
Я бросился бежать так, что только пятки сверкали. Сзади раздался очень одинокий выстрел, и волна маленьких бесов с головой захлестнула прикрывающих мой отход упырей. Я даже не оборачивался, чего там интересного, тем более что топот за спиной не стихал ни на минуту.
– Гони чечена! Живьём брать, живьём! Окружай его, теплокровного, на всех хватит!!!
А куда я, собственно,