он решил не пользоваться: «Сырость не люблю!» Вслед за ним подъехал оперативный отдел штаба с бумажками, начали подготовку операции по ликвидации финского плацдарма на левом берегу. Самая больная мозоль – Кургино. Там финны сильно укрепились и ждали фронтального удара со стороны Ошты. Требовалось скрытно, лесными дорогами, перебросить финнам в тыл танковую бригаду и три лыжных батальона. От нас до Кургино всего двадцать три километра, но в трех местах дорога просматривается с финской стороны, и надежды на то, что танкисты быстро и без аварий доберутся до места, маловато. Требовалось тихо убрать наблюдателей финнов в ночь наступления. Я высказал предположение, что это нам не удастся, поэтому предложил провести марш не по дороге, а левее, по просеке высоковольтной линии. Требовалось срочно провести инженерную разведку на предмет завалов и минных полей, которые могла установить финская разведка. Хотя Тикконен и говорил, что задач минирования перед их батальоном не ставилось, но памятуя о той войне, финны частенько минировали дороги, создавали заторы, а потом «просачивающимися» лыжными батальонами атаковали скученные войска, действуя решительно и наступательно. Восемнадцатый отдельный инженерно-саперный батальон вышел в ночь на разведку. Мы поставили задачу 1-й дивизии полностью блокировать возможность просачивания с севера на юг в районе Вознесения. Особое внимание уделить Янручью, Ровскому, рекам Святухе и Шимаксе. На ночь наши вездеходы выезжали к берегу Юксовского озера и контролировали его. Поздно вечером на следующий день прибыли танки к деревне Перекресток. Пятьдесят семь машин из шестидесяти трех по штату. Первыми пустили два КВ-1 с тралами. Восемнадцатый ОИБ доложил, что просека проверена, мин нет, но «береженого и бог бережет!» За ними двинулись остальные танки. Часть танков Т-34 были 174-го завода. У них катки были обрезинены, довоенные, но другие были Сталинградского тракторного завода: глушителей и обрезиненных катков у них не было. Они составили вторую очередь: четырнадцать машин, которые пойдут с ходу к моменту атаки, по шоссе и не маскируясь. Урча двигателями, КВ и Т-34 двинулись в ночь. Следом за ними по шоссе пошли наши «студеры», глядя браунингами в темноту ночи. В этот раз характер местности не позволил применить тактику, которой пользовались у Свирьлага: лес проходит довольно далеко от позиций финнов, много минированных завалов, с ними должна разбираться артиллерия и САУ. Последними в первой группе ушли двенадцать «238-х» машин. Еще при мне Гореленко подал команду 368-й дивизии выдвигаться на исходные. Я шел предпоследним в нашей колонне. Танкам речушка Вожерокса преподнесла сюрприз: один из них провалился под лед. Глубина небольшая, его даже не затопило, но достаточного количества бревен у танкистов не оказалось. Выручили саперы, но три машины остались берегу речки и в ней. Со второй колонной отправили пару тягачей, чтобы вытащить машины. К началу артподготовки в строю не было семнадцати машин. САУ начали «разбирать» 152-мм снарядами завал на выходе из леса. Звездануло так, что образовалась шестиметровая воронка! Финны закопали там тонную бомбу. Мост через Вожероксу
