мокро, и я почти ничего не видела. Я хотела смахнуть влагу с лица, но руку перехватили.
– Подождите, девушка, у вас сильно течет кровь. Сейчас я возьму индпакет и вас перевяжу. И шишка у вас солидная.
Чьи-то руки аккуратно наложили мне тампон на лоб и забинтовали голову так, что я вообще перестала что-либо видеть. Меня почти волоком подтащили к дороге и на что-то усадили. Кажется, на лежащее дерево. Происходящее я воспринимала как во сне. Кто-то кому-то говорил:
– Наш автобус сломался, и фабричный нас обогнал. А бандиты, наверное, решили, что это мы, и завалили дерево? Хорошо еще, что стреляли из охотничьих ружей и обрезов. Иначе поубивали бы всех. Да и мы вовремя подоспели.
– А что это за мужик, которого подобрали около девушки? Кажется, местный. Вот он – днем крестьянин, а вечером бандит.
– Девушка, а как это он около вас упал? Это он вас ушиб?
– Оставь ее, не видишь – у нее травма головы, возможно, сотрясение мозга.
Я еще успела проговорить, что сотрясения у меня нет, что мужика я сама зацепила, когда он мимо бежал, и дальше поплыла в неизвестном направлении.
Проснулась я как-то сразу и почувствовала, что вроде бы все в норме, не считая головной боли. Впрочем, боль была вполне терпимая. Открыла глаза и уставилась в белый потолок. Понятно. Больница или, учитывая деревенские понятия, фельдшерский пункт. Нет, наверное, все-таки больница. Лежу в какой-то безразмерной ночнушке, голова забинтована, но эта перевязка не закрывает обзор. Я приняла полусидячее положение и стала оглядываться. Так, четыре койки, на которых лежат забинтованные люди. Наверное, все с моего автобуса. Сознание продолжало включаться, и мозги сразу стали перегреваться. Почему стреляли, почему снег, почему, почему, почему? Вошел врач. Заметив, что я верчу головой, он решил начать обход с меня.
– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится, не болит?
– Немного болит и слегка кружится.
Интересно, а почему он ко мне обращается на «ты»?
– Ничего, у тебя небольшое сотрясение мозга. Но была кровопотеря, потому что рана на голове, где много кровеносных сосудов. Я все обработал, зашил и засыпал стрептоцидом. – (Почему стрептоцидом – знакомый врач-хирург мне совсем недавно объяснял, что такие раны полагается закрывать мазями, а не засыпать стрептоцидом, который, кстати, в больницах практически вышел из употребления?) – Так что через пару недель все придет в норму. Но теперь надо тебя записать. Я пришлю медсестру – скажи ей свои данные.
Врач перешел к другим больным, а ко мне подошла медсестра с бумагой и карандашом. Что-то в моей голове щелкнуло, как будто прозвенел предохранительный звоночек, и я решила пока не признаваться.
– Меня зовут, – тут я сделала паузу и выдала, – ой, не помню. – А дальше продолжила по старому классическому фильму[2]: – Но ведь как-то меня зовут? У меня точно есть имя и фамилия, только вот какие?
Медсестра не настаивала.
– Доктор