предположил Крылов.
– Я слышал, финны грибы не едят, – сказал Сергей.
– Не голодали, вот и не едят… – усмехнулся Иван.
– Лисички едят с большим удовольствием… – вставила Кирсти. – Называют «кантарель».
– «Кантарель»… Да, скандинавы их употребляют, даже импортируют… Из Литвы, например, – сказал Иван и пошутил: – а также уважали мухоморы… Но это было давно и это были варяги, викинги, а не финны, не карелы и даже не русские. И всё происходило в этих же скалистых буераках.
– Между прочим, молоденькие шляпки белых, рыжиков, шампиньонов можно есть сырыми, даже класть в салаты. А вот сыроежки сырыми не съедобны, несмотря на такое их название, – горькие и опасные, – заметил Иван и, открыв багажную дверь машины, выпустил Юсси, строго сказав:
– Далеко не уходи…
– И не убежит? – удивилась Динара.
– Автомобильный пёс… С рождения должен был стать транспортным средством. Всю жизнь мечтает об упряжке и об опытном каюре… А какой я каюр!..
…Путешественники в сопровождении Кирсти двинулись по парковой тропинке.
– А здесь стоят наши «теплушки», или «землянки» – все композиторы их по-разному называют… А это моя избушка… – Кирсти показала на аккуратный павильон.
…Угол одного из деревянных павильонов рядом с основным гранитным домом был зачем-то разворочен. Между деревьями бродили молчаливые южане. Мужчины в ветровках и светло-серых халатах, а женщины (там были и женщины) почему-то в пёстрых шалях и плиссированных белых юбках.
– Финские цыгане… – тихо объяснила Кирсти.
– Нерастворимый народ, – сказал архитектор. – Это вам не кофе, это – цыгане.
– Серёжа, – в голосе Кирсти звучало отчаяние, – ты только посмотри, что происходит.
Десяток музыкальных инструментов – пианино был в беспорядке сгружен на старый склад, чтобы, как сказала Кирсти, их не повредил грибок.
В середине парка стоял просторный коттедж. Они подошли к нему.
– Это «Секретарская дача» – для начальства Союза композиторов.
Внутри всё стояло на месте. Рояль, пюпитры, письменный стол и мягкая мебель карельской берёзы…
– Когда Дмитрий Дмитриевич Шостакович стал секретарём союза, он часто приезжал сюда осенью на белой «Волге», когда бывал в Ленинграде. С ним всегда была его старшая сестра Мария Дмитриевна Дидерих.
– Дидерих? – оживился Сергей.
– Да… По мужу… Баронесса. Солила грибы в своих эмалированных вёдрах. Предпочитала белые грузди… А грузди ей находил Моцарт…
– Моцарт?! – ещё больше изумилась Динара. – Амадей?
– Нет… Волкодав. Когда Шостаковичи перестали приезжать, он исчез… Всё это было ещё до меня… Может быть, сказки, а может быть, и не сказки, – закончила экскурсию Кирсти.
Иван и Динара стояли молча.
– Вы думаете, это мистика!.. Я во всё это поверил ещё в прошлом году, – Сергей поддержал свою подругу.
«Тараканы» в голове Седого… В ней благополучно уживались немецкий «орднунг» и постоянное