когда посмотрела несколько интервью с принцессой Беатрис, внучкой королевы Елизаветы, где она говорила о своей неспособности к чтению. Я знаю, что многие люди говорили об этом, но мое внимание привлекло то, как она это объясняла. Она рассказывала, что у нее нет вычислительных способностей и что ей было сложно научиться читать. И она словно говорила обо мне. Впервые я действительно разобралась, в чем была моя проблема, и мое отношение к себе поменялось.
Есть буддистская поговорка: преврати яд в лекарство. Именно она характеризует то, что происходило в моей школе Flagg Grove, месте, где я сгорала от стыда у доски. Историк Генри Луис Гейтс исследовал мою родословную в рамках своей программы «Жизнь афроамериканцев» и обнаружил, что мой прадед Бенджамин Флагг был изначальным владельцем угодий, на месте которых располагалась школа. Он продал землю за небольшие деньги, меньше ее рыночной стоимости, чтобы там могли построить школу для темнокожих ребятишек, место, где они смогут получить образование. Я была глубоко тронута этим открытием.
Несколько лет спустя со мной связались сотрудники Центра наследия округа Теннесси. Они предложили перенести старую школу из Натбуша в близлежащий Браунсвилл и сделать из здания музей Тины Тернер. Они хотели прославить мои достижения в музыке и показать людям, каково это – ходить в афроамериканскую школу на юге США в 40-х годах. Много лет школа была закрыта, и потребовалось много сил и средств, чтобы привести здание в порядок. Мы собрали достаточно денег, чтобы перевезти здание на новое место. Оно было с трудом отреставрировано, в нем были выставлены памятные вещи Тины Тернер. Благодаря декорациям кажется, что из окон открывается вид на хлопковые поля. Музей открылся в 2014 году. В нем были выставлены мои костюмы, альбомы, а также деревянная парта. Из всех этих вещей выделялась та самая доска, которая приводила меня в ужас в детстве. Теперь она меня не пугает. Мне приятно думать, что это вдохновляет людей на свершения, на преодоление трудностей, с которыми они сталкиваются в жизни, что это учит их искусству «превращать яд в лекарство».
Та самая Анна Мэй, которая плакала перед всем классом, – это одна из граней моей личности. Другая Анна Мэй была рождена артисткой. И в определенных условиях она любила завоевывать внимание публики и делала все, чтобы удержать его. Если бы в тот самый момент моего унижения кто-нибудь сказал: «Подождите! Включите музыку!», я бы немедленно вскочила с пола с улыбкой до ушей, стала бы петь и танцевать, несмотря ни на что. Вот что я делала с уверенностью, и за что мне никогда не было стыдно. Боязнь сцены – это не про меня. Будучи маленькой девочкой, я знала, что могу петь лучше, чем взрослые женщины, окружающие меня. Этот талант был у меня от рождения. Голос был моим даром, и я знала, как его использовать.
Я посвятила пению всю свою жизнь. Мои самые ранние воспоминания об этом относятся к тому моменту, когда мама взяла меня в магазин за покупками. Тогда она и мой отец жили в Кноксвиле. В отличие от Натбуша Кноксвиль был большим городом,