тебя есть фотография Элайна? – спросил он.
Рамси покачал головой:
– Никаких фотографий. Это пророк.
– Это еще не значит, что фотографий быть не может.
– Мы не католики, – ответил Рамси, жуя. – И не мормоны. К тому же нас интересует отсутствие, а не присутствие: то, что он отринул, а не то, что у него осталось.
Кляйн кивнул. Продолжал черпать еду ложкой, подносить ко рту Рамси. «Даже не присутствие отсутствия, – думал он, – а отсутствие как таковое. Надо тогда говорить не двенадцать, а минус двенадцать».
– Рамси, – сказал Кляйн, когда они доели. – А как ты во все это встрял?
– Встрял? – спросил Рамси. – Я же восьмерка, правильно? Много от меня не скроешь.
– Не в расследование, – уточнил Кляйн. – В культ.
Рамси уставился на него:
– Во-первых, это не культ. Во-вторых, я не могу ответить.
– Так же сказал и Гус.
Рамси улыбнулся:
– А зачем вам?
– Не знаю, – ответил Кляйн. – Наверно, интересно.
– Просто интересно?
– Не знаю, – повторил Кляйн. Провел краем своего обрубка по дереву столешницы. Ему так понравилось ощущение, что он повторил.
– О чем рассказывал Борхерт? – спросил Рамси.
– Славный парень этот Борхерт.
– Не надо про него шутить.
– А кто сказал, что я шучу? Он меня просил ничего никому не рассказывать.
– Я же восьмерка, разве нет? Мне можно. Не надо держать от меня тайн.
Кляйн покачал головой, улыбнулся:
– Это не тайна – это таинство.
– Не надо шутить. Нужно иметь терпимость к чужим религиозным верованиям. А кроме того, я и сам уже кое-что знаю.
– Да? – сказал Кляйн. – Может, сам расскажешь, что знаешь?
– Зуб за зуб. – Рамси провел тупой культей перед лицом. – Мои уста закрыты. Кроме того, я пришел по делу. Я должен препроводить вас к месту преступления.
Место преступления было в том же здании, где жил Борхерт. Рамси пытался последовать за Кляйном, но охранник запер дверь и оставил того на крыльце, повел одного Кляйна.
– Что вам об этом известно? – спросил Кляйн.
– О чем? – отозвался охранник.
– О преступлении.
– Каком преступлении?
– Убийстве.
– Каком убийстве?
Кляйн перестал расспрашивать. На третьем этаже они прошли первую и вторую двери, остановились у третьей. Охранник показал на нее:
– Я буду ждать здесь.
– Даже не хочется заглянуть? – спросил Кляйн. Охранник промолчал.
– Чья это комната? – опять спросил Кляйн. Охранник промолчал.
– Комната Элайна?
Охранник все еще молчал.
– Вам нельзя заходить?
– Я буду ждать, – ответил охранник. – Не сходя с этого места.
Кляйн вздохнул. Открыл дверь и зашел.
Комната выглядела так же, как у Борхерта: простая кровать, кресло, голый пол, больше почти ничего. На полу рядом с кроватью темнело неровное кровавое пятно, где-то в три раза больше головы Кляйна.