Борхерт, вставая со стула и идеально удерживая равновесие на единственной ноге. – И, мистер Кляйн, теперь за вами замечены проявления агрессии. Советую быть осторожнее.
Поздним вечером пришел Гус с полупустой бутылкой скотча, которую он нес, придерживая сгибом локтя, – скотч, по его словам, был «подарком от Борхерта».
– Как любезно с его стороны, – безучастно произнес Кляйн.
– Почему он вообще вспоминает о вас после сегодняшней эскапады – за гранью моего понимания, – сказал Гус.
– Может, поэтому мне и досталось только полбутылки.
Гус кивнул:
– У вас есть стаканы?
– Нет.
– Видимо, Борхерт решил, что вы из тех, кто пренебрегает стаканами, – сказал Гус. Он неуклюже потеребил крышку перебинтованной рукой. – Вынужден попросить вас открыть.
– Как рука? – спросил Кляйн.
– Очень приятно, что вы интересуетесь. Иду на поправку, спасибо, – ответил он, поднимая замотанный обрубок. – Нужно держать ее на весу. И нельзя много пить. Алкоголь разжижает кровь, и все такое.
Кляйн открутил крышку бутылки и выпил. Хороший скотч – или как минимум неплохой. Он сделал еще глоток, прежде чем подвинуть бутылку Гусу, который умудрился поднести ее ко рту культями как палочками для еды. Он едва не опрокинул бутылку, когда ставил ее на стол.
– Почему вы передумали? – спросил он.
– Передумал? – переспросил Кляйн.
– Насчет ампутации.
– А кто сказал, что я передумал? – подняв бутылку, он отхлебнул еще.
– А зачем еще Борхерту присылать вам бутылку? Вы услышали зов?
– Я не понимаю, о чем вы.
Гус кивнул:
– Это только ваше личное дело – и ничье больше.
Кляйн потянулся к бутылке, увидел, как в нее ткнулась его культя и едва не уронила.
– Мое личное дело, и ничье больше, – повторил он вслух, но голос как будто звучал издалека.
– Вот именно. Я так и говорю.
Кляйн увидел, как из окончания руки, из культи, странным образом вырастает призрак ладони, бледный и прозрачный.
– Вот именно, – услышал он свой голос. Поиграл отсутствующими пальцами, увидел, как они двигаются. Руку отрезали, но ее призрак по-прежнему на месте. Может быть, это и имеется в виду под зовом? Может быть, Борхерт, лишенный большинства конечностей, видел призраки того, что ему не хватает: как вырастают пропавшие члены тела, невоплощенные, чистые.
Он поднял глаза. Там сидел Гус, напротив, с сонными, полузакрытыми глазами, его лицо почти целиком скрыла тень. Кляйн потянулся к бутылке, но не смог ее найти.
– О чем это я? – спросил он.
Веки Гуса затрепетали и распахнулись.
– Нужно довести вас до постели, – сказал он. – Пока я еще в состоянии.
– Это не скотч, – сказал Кляйн туда, где был Гус, но тот уже пропал. Он не сразу понял, что Гус рядом, нависает над его головой, пытается поднять из кресла. А потом, сам того не заметив, уже стоял рядом с ним, и они медленно поплыли по комнате.
– Нет, – ответил Гус медленно. – Это скотч. Но не только.
«Твою мать», – подумал Кляйн.
– Я думал, ты