нет. Мы восхищались друг другом. Это просто разумный политический ход, мистер Кляйн. Он должен был свершиться.
– Почему я?
– Почему вы, мистер Кляйн? Просто потому, что вы есть, и потому, что Господь ниспослал на вас свою милость, избрал отнять у вас руку. Вы, разумеется, будете вознаграждены в раю за ваш вклад. Но будете ли вознаграждены при жизни – совсем другой вопрос.
– Наверное, мне лучше уйти, – сказал Кляйн.
– Хороший вопрос, мистер Кляйн. Убить вас или позволить уйти? Хм-м-м? Как думаете, мистер Кляйн? Отпустить ли вас? Может, бросим монетку?
Кляйн не ответил.
– Без монетки? Не желаете выразить мнение?
– Я бы хотел уйти, – ответил Кляйн.
– Ну разумеется, – сказал Борхерт. – И вы уйдете. Да будет сегодня день милосердия, не правосудия. Возможно, если вам повезет, вы даже выберетесь за ворота, пройдете мимо охраны навстречу так называемой свободе внешнего мира.
Кляйн повернулся к двери.
– Но, с другой стороны, – услышал он из-за спины, – несомненно, милосердие до́лжно сочетать с правосудием, мистер Кляйн. Я прав? Возможно, вы все-таки оставите нам что-нибудь, чтобы мы о вас помнили.
Кляйн замер на месте. Потом, не оборачиваясь, медленно потянулся к ручке.
– На вашем месте я бы этого не делал, – сказал Борхерт. – Ненавижу стрелять в спину.
Кляйн остановился, повернулся к нему лицом:
– Чего вы хотите?
– Вы отлично знаете, чего я хочу, – ответил Борхерт, не сводя с него глаз. – Плоть за знание.
– Нет.
– Вы сказали охраннику, что пришли на ампутацию, – напомнил Борхерт. – На стойке лежит секач. Тот самый, которым вы расправились с моим пальцем. Ладонь увязла – всей руке пропасть. А иначе я вас застрелю. Честно, для меня никакой разницы, мистер Кляйн. Вы уже осуществили свое предназначение. Технически вы больше не нужны.
Кляйн медленно двинулся к противоположной стене комнаты. Борхерт наблюдал, как он идет, и толкался ногой в пол, поворачивая кресло.
Секач был на месте, вонзенный в разделочную доску.
– Вперед, мистер Кляйн. Берите за рукоятку и выдергивайте.
Он подчинился и спросил:
– Что мне не дает убить вас сейчас?
– А вы правда умеете метать ножи, мистер Кляйн? И где же такому учат? В каком-нибудь профессионально-техническом колледже? Вы сами-то представляете, что сможете в меня попасть, не говоря уже о том, чтобы от удара лезвие вошло в плоть? А если и так, полагаю, что смогу нажать на курок заблаговременно…
– Если оружие заряжено.
– Если оружие заряжено, – дружелюбно согласился Борхерт. – Выстрел привлечет внимание охранников и приведет к вашей смерти. Итак, мистер Кляйн, вы ставите на кон собственную жизнь ради возможности убить меня. Неужели вы действительно этого хотите? Нет? Тогда будьте хорошим мальчиком и отрежьте себе руку.
Кляйн включил конфорку на стойке, подождал, когда она нагреется. Секач казался достаточно острым, но Кляйн понимал, что пробить кость будет непросто. Если сразу попасть в сустав, возможно,