борт, третья наполовину торчит, есть попадания в надводный борт. Крейсер «Рюрик», а также подошедшие «Полкан» и «Витязь», не пострадали, а, по отчету их капитанов, израсходовали порядка трехсот снарядов каждый, в основном сегментных и картечных по пехоте на берегу, и когда вообще никого не получалось разглядеть, присоединились к основному отряду.
Контр-адмирал Иессен обдумывал ситуацию, сидя в своей адмиральской каюте и попивая кофе, принесенный денщиком, а вместе с ним и Николай Бурлаков. С одной стороны, половина его отряда серьезно повреждена, и им бы дойти пятьсот миль до Владивостока, но седьмая дивизия вся грузится на этой неделе на корабли, и если здесь в Отару мы им всю загрузку сорвали, то наверняка все силы этой дивизии будут перенаправлены на Муроран – порт, находящийся на отдалении по сухопутным дорогам всего на шестьдесят миль, а если плыть до него, то миль триста. С другой стороны, наши крейсера будут там уже завтра, а пехоте противника не успеть погрузиться на транспорты. Но идти в пасть к дьяволу38 половиной отряда – безумство, с другой стороны, размышляет Иессен, – наши крейсера очень быстроходны, и в случае встречи с превосходящим противником могут наверняка уйти, а более слабые корабли все потопить, как это случилось в бою при Отару.
«Решено, – подумал Карл Петрович, – перебираюсь на «Рюрик», а три поврежденных крейсера отправляю во Владивосток».
Об этом решении он доложил командирам крейсеров, срочно им вызванным. Карл Петрович поблагодарил за службу и верность Отечеству Дабича и Арнаутова, не хотел расставаться со Стемманом, но сказал: «Главное мы сделали, а на трех неповрежденных крейсерах прогуляюсь до южного японского порта, да потопим, что возможно, и домой. Вам же предстоит непростая задача – довести свои израненные корабли до родной гавани».
Тут же подозвал флаг-офицера Егорьева и велел переместить немногочисленный штаб с «Богатыря» на «Рюрик». У Стеммана Александра Федоровича в душе закралась легкая обида, по той причине, что Карл Петрович воевать выходит на лучшем крейсере, а как тот получил повреждения, меняет его, будто лошадь под полководцем, и идет дальше ордена Георгия и Станислава зарабатывать, а ты, значит, иди чинись. Но вслух каперанг ничего не сказал, выпил со всеми «Шустовский», который обжег пустой желудок и слегка ударил в голову, и обменялся мнением с Арнаутовым Андреем Порфирьевичем – назначенным, опять же по непонятным причинам, Стемману главным в отряде из трех поврежденных крейсеров, что русские бронепалубники сгрызли отряд японских канонерок во главе со старым броненосцем, словно дельфины на охоте. Которые сперва баламутят воду вокруг косяка рыб, а затем, когда рыба думает, что попала в пещеру и не знает, куда плыть, охотники сквозь пелену выпрыгивают и съедают рыб, одну за другой. Дабич Николай Дмитриевич, дымящий сигарой, капитан «Громобоя», отметил точность сравнения сегодняшнего боя с поведением черноморских афалин