с удовольствием поспособствую, – оживилась Ирина, записывая все сказанное в записную книжку. – Завтра же все передам в жюри фестиваля! Вполне возможно, что кто-то откликнется!
Через два дня, уже сидя в самолете «Эгейских авиалиний» и глядя в иллюминатор на освещенное прожекторами взлетное поле Пулковского аэропорта, Смолев получил смс от Ирины.
«Александр, хочу вас обрадовать: по вашему приглашению вдруг откликнулся Паблито! Он готов приехать к вам на Наксос и ближайший месяц отыграть в вашей гостинице по три вечерних концерта в неделю для ваших постояльцев. Сказал, что денег не возьмет, проживания и питания будет достаточно. Если вам понравится, готов провести у вас следующий сезон. Передала ему ваши контакты, но как оказалось, у него уже есть ваш номер телефона. Вот такое удивительное дело. Вам крупно повезло, поздравляю вас! Игорь шлет горячий привет!»
Вот тебе и раз! Неожиданно, подумал Алекс, виновато улыбнувшись в ответ на укоризненный взгляд бортпроводницы и быстро переведя айфон в «авиарежим».
Значит, Паблито… Очень любопытно! Даже удивительно – вот правильное слово. Что же, Пабло Гарсия-и-Фернандес, добро пожаловать на остров Наксос!
Смолев устроился поудобнее, накрылся пледом, включил в айфоне плеер и закрыл глаза. В его наушниках звучала гитара.
Часть вторая
Музыка не может мыслить, но она может воплощать мысль.
После новенького международного терминала Пулково, радостно сверкающего сталью и стеклом, любому туристу, прибывшему на небольшой греческий остров посреди Эгейского моря, аэропорт на острове Наксос с его одной-единственной взлетно-посадочной полосой, идущей вдоль соленого лимана Алики, показался бы очень скромным. Небольшое здание самого аэропорта, будто составленное нерадивым архитектором наспех из нескольких бетонных кубов, выкрашенных в привычный для Киклад белый цвет, тоже совершенно не впечатлило бы туриста.
Приглядевшись, он обратил бы внимание, что на одном из белых «кубов» синела эмблема: чайка, рассекающая крыльями две окружности, а под эмблемой на греческом и на английском языках тем же цветом выведена надпись: «Аэропорт Наксос. Добро пожаловать!».
Что означают эти две окружности, рассеченные резким взмахом птичьего крыла, Смолев не знал. Когда он впервые увидел эту эмблему и задумался о ее значении, то предположил, что, вполне вероятно, парящая в свободном полете чайка означает авиаперевозки, а вот две окружности… Причем, эти окружности были начертаны по-разному: ближайшая к центру, в котором парила чайка, была обозначена едва заметной тонкой линией, а внешняя – хорошо заметной толстой. Это навело Алекса на кое-какие размышления. А что, если эти две окружности – это небо и море? Тонкое, невесомое небо – и море, мощное в своей извечной несокрушимой силе, противостоять которой не могут даже скалы?