на Тортуге, – добровольные свидетели предстоящей церемонии. Пространство внутри треугольника отводилось для проведения процедуры.
Папаша Говернье принес весы.
– На этих весах еще господин де Левассер взвешивал испанское золото!
Это заявление, многими слышанное не один десяток раз, было встречено многоголосым одобрительным шумом.
Капитан развернул лист пергамента с привешенным снизу грузилом в виде серебряного черепа; без него грубо выделанная кожа отказывалась оставаться в развернутом состоянии.
– Кто первый? – спросил капитан.
Из толпы, хромая, вышел широкоплечий рыжебородый человек в красной косынке. Правой ноги у него не было, ее кое-как заменяла обструганная деревяшка.
– Антуан Буше, – улыбнулся Олоннэ, – рад снова видеть тебя.
– Думаю, моя радость от встречи с тобой, капитан, больше, чем твоя от встречи со мной, – прокуренным басом заметил Антуан. Шутка была не бог весть какая, но собравшиеся удовлетворенно заржали.
Олоннэ перестал улыбаться, выражение лица его сделалось огорченным.
– Ты намекаешь на то, что мне жаль тех денег, которые я по чести должен тебе заплатить, да?
Одноногий шумно прокашлялся. Он не знал, что сказать, и предпочел бы, чтобы дело завершилось в шутливом тоне.
Олоннэ заглянул в пергамент:
– Твоя правая нога стоит шестьсот реалов. Ты их сейчас получишь.
Моисей Воклен, державший в руках связку ключей, отпер сундук, запустил туда свою пухлую, но ловкую руку и начал извлекать на свет горсти монет. Один за другим он устанавливал их на стол перед капитаном аккуратными столбиками. Хотя он действовал все время одной рукой – другая держала ключи и крышку, – но ни разу не ошибся, в каждом столбике было ровно по десять монет.
– Вот твои деньги, Антуан. Здесь еще указано, что по желанию ты можешь получить вместо них шестерых рабов. В трюме «Этуали» сидят два десятка испанцев, иди выбирай.
– Зачем они мне, капитан, – ответил одноногий, сгребая деньги в кожаный кошель. – Разве что ногу мою за мной таскать, а?
Эта шутка понравилась собравшимся еще больше первой, даже капитан Олоннэ улыбнулся среди всеобщего хохота.
– Погоди, – сказал он Антуану, спешившему поскорее скрыться с деньгами.
– Ты хочешь с меня за что-то вычесть, капитан?
– Нет, не бойся. Те шестьсот реалов, что ты держишь в своем мешке, твои. Ты их получил за ранение. А это, – капитан сам залез в сундук и достал оттуда горсть монет не считая, – а это тебе за то, что ты первым прыгнул на борт испанца, когда некоторые засомневались, стоит ли это делать.
По рядам собравшихся пробежал ропот одобрения. В таком духе прошла вся церемония выдачи «пособий по инвалидности». Капитан был и справедлив и щедр. Вообще его представление в «Красной бочке» затмило все прежние, когда-либо имевшие место в этом заведении. Только старики, плававшие еще с нынешним губернатором, утверждали, что им доводилось