по ее телу. К ее крикам я уже привыкла, но чем больше часов проходило, тем сильнее я беспокоилась.
– Что, если ребенок не выйдет наружу? – шепнула я повитухе. – Что, если… ему там слишком тесно, внизу?
– Такого не бывает! Если малыш лежит правильно, конечно.
Но, похоже, и Гертрауд уже волновалась. Она все время давала Эльзбет по глотку отвара для ускорения родов, который сама приготовила, и каждый раз взывала к ребенку: «О дитя, живое или мертвое, яви себя! Иисус велит тебе явиться на свет. Родись волею Христовой, с Христом и во Христе!» И трижды повторяла загадочные слова: «Rex pax nax in Cristo filio suo[71]. Аминь».
К вечеру схватки усилились настолько, что Эльзбет едва не потеряла сознание. Я как раз зажгла обе коптилки, когда Гертрауд приказала мне принести с кухни ведро теплой воды, гревшееся у печи.
– Только проверь, чтобы вода ни в коем случае не была горячее твоей руки. И поторопись, между схватками проходит всего двенадцать вдохов!
А когда я вернулась в спальню с тяжелым ведром, ребеночек уже появился на свет! Он неподвижно лежал у ног Эльзбет на льняном покрывале и выглядел просто ужасно – тельце покрыто кровью и слизью, череп будто смят, лицо все в морщинах, как у дряхлого старика, к тому же от живота тянулась уродливая голубоватая пуповина, похожая на кишку. Я остолбенела от ужаса – может быть, в полумраке какой-то демон подложил нам вместо младенца подменыша?[72]
– Дитя родилось здоровым, – сказала повитуха.
Я потрясенно уставилась на нее.
– Но… как оно выглядит!
– Поэтому нам нужно его выкупать. – Гертрауд уже совсем успокоилась, глядя, как малыш шевелится. – Но вначале нужно перетянуть пуповину. Подай-ка мне нить. И пропитай повязку оливковым маслом, вон оно.
Не прошло и получаса, как я взяла на руки новорожденное дитя, розовенькое и чистое, завернутое в теплое одеяльце. Ничего демонического в нем больше не наблюдалось. Глядя в его огромные темно-синие глазенки, я растрогалась до слез.
– Какая прелесть… – прошептала я. Держа это крошечное существо, я почувствовала, как меня охватывает всепоглощающее чувство нежности.
А потом я перевела взгляд на обмякшее тело Эльзбет на стуле. Ее глаза все еще были закрыты. Матерь Божья, неужели она умерла?
– Гертрауд! Что с ней?!
– Потеряла сознание от усталости. – Повитуха похлопала Эльзбет по щекам. – Приходи в себя, девочка моя. Все хорошо, твое дитя нужно покормить.
Щурясь, Эльзбет со стоном выпрямилась.
– Оно здорово?
– Да. – Гертрауд улыбнулась. – А следующие роды будут намного легче, вот увидишь. – Она осторожно забрала у меня младенца, приложила его к груди Эльзбет и объяснила, как его держать, чтобы он мог есть.
– Не хочешь узнать, кто это?
Эльзбет слабо кивнула.
– Мальчик или девочка?
– Девочка. Вы имя уже выбрали?
– Нет. – Глаза Эльзбет наполнились слезами. – Рупрехт хотел мальчика.
– Чепуха. Господу было угодно, чтобы