и Зина. «А церемоний-то сколько. Прям как в первый раз в первый класс. – Наблюдая за гостем, не сдержалась – и рассмеялась: старый павлин хвост распушил».
– Хорош, скалиться, принеси-ка лучше сала из сеней! – приструнила незлобно Киселиха.
– Ну, что вы, Авдотья Никитична, пусть посмеётся, – вмешался, осклабившийся Никанор. – Когда ж смеяться ещё, как не в молодости.
– Вот, вот, пусть смеясь, о деле не забывает, – смотря в спину, выходившей Зине, ответила старуха.
Когда Зина закрыла за собой дверь, между Киселихой и гостем произошла немая сцена: положив на стол деньги, он придвинул их старухе, но та не взяла, а лишь прищурившись, смотрела. Сконфузившись, Никанор достал из кармана ещё и так же придвинул. Вскинув вверх незаметные из-под вечного платка бровки, Киселиха кивнула, и купюры тотчас исчезли в кармане передника.
Когда Зина вернулась, они оба сидели за столом и чинно беседовали. Зина обратила внимание – рюмки наполнены.
– Ох, и тяжело, наверное, вам живётся-то одному, без хозяйки-то? – Киселиха держит в руках не допитую рюмку, голосок льётся ручейком.
«Затренькала старая балалайка». Зина указывает глазами гостю, и он разливает по второй.
– Что вы, Авдотья Никитична, совсем не тяжело. Я уж привык за все годы. Холостой мужчина ко всему привыкает. Опять же спокойствие. Душевное и физическое начинаешь ценить. Оберегать его. Жена ведь не шкаф, не будет молча в углу стоять. А я люблю, знаете ли, покой.
– Жена жене рознь, – вставляет Киселиха, – тут и от мушчины многое зависит. Нечего их расповаживать. – Косой взгляд в сторону квартирантки.
Зина с нетерпением показывает на бутыль, и гость разливает по третьей.
– За любовь! И без чоканий! – поднимает рюмку Зина и спешно выпивает.
– За любовь.
– Не расповаживать… – ухмыляется Никанор и протыкает вилкой шляпку солёного груздя, – есть в ваших словах, Авдотья Никитична, цельное зерно.
– Ох, и отличные нонче грузди. Полный лес, собирай – успевай. А со сметанкой да с картошечкой – вкуснотища! Вы пробуйте, пробуйте, – с полным ртом картошки и грибов советует Киселиха.
– Я попробую, попробую. – Никанор держит вилку с наколотым груздём. – Так вот, не каждый может, чтоб не расповаживать. В большинстве своём сегодняшний мужчина слаб перед женщиной, как не крути. Это раньше были типажи… а сейчас. Матриархат кругом и все под каблуком.
– Каблук-то то ж не всегда плох.
– Противоречите самой себе, уважаемая Авдотья Никитична. Каблук всегда плох и является унижением для любого мужчины, если он мужчина, конечно… – Вилка с груздём отправляется в рот. Зажмурившись, Никанор жуёт медленно, смакуя.
Зина хватает бутыль и разливает сама: « тягомотина, так и уснёшь!»
– У нас прокурорша была, Эмма Викторовна – так вот где у неё все были, – Зина выставляет кулак, – и мужчины в том числе!
– Сиди уж! Тоже мне, прокурор да прокурорша! – машет рукой Киселиха.
– Чего сиди? Я вам правду говорю!
– Вот