Что-то ей не то сказали, а грубости Зина не терпела. Хлопнув дверью, на танцы пришла одна. Со злостью выбивала дробушки под баян, спустив с плеч платочек, вызывающе посматривала по сторонам. В клубе многолюдно, кругом недоброжелательные взгляды.
Зина не зналась с местной молодёжью. Раздражала вызывающим поведением и независимым видом. К Зине ревновали. Умению танцевать и «охмурять» мужчин – завидовали. В другой раз не обошлось бы без шуточек, но злобный настрой Зины, стеной отгородил людей, от которых она давно отгородилась. Танцующие расступились, и Зина с яростью притопывала. Когда баян умолкал, отчётливо слышался стук Зининых каблучков.
Кружась, Зина, как в одну точку, смотрела в незнакомые глаза. Синие. Кто это? Замедляя темп, пыталась рассмотреть. Симпатичное лицо, вихрастый чуб. Где-то она его видела…
Когда смолкла музыка, Зина остановилась. Незнакомец улыбнулся, и так стало хорошо. Зина соскучилась по тёплому взгляду. Ей осточертели похотливые улыбки ухажёров. Она замерла в ожидании, – он подойдёт, сожмёт в объятьях, и они закружатся под звуки волшебного вальса. И в то же время молила, чтобы время остановилось. Чувствовала – время злейший враг и с последующей секундой всё исчезнет.
Как только обладатель синих глаз неуклюже привстал, опираясь на трость, тень разочарования проползла по лицу – Зина очнулась и выбежала из клуба.
С войны Фёдор вернулся хромой.
Жил с вдовой сестрой Галиной в родительском доме.
«Да, тяжело тебе будет найти хозяйку», – скрипела Галина, искоса поглядывая на физический недостаток брата.
Худая, черноволосая, с длинным носом Галина в профиль напоминала ворону. Чернющие, всё подмечающие «вороньи» глаза, цеплялись за всё, что видели. Не имея личной жизни, Галина сильно переживала и хлопотала о личной жизни других, и до всего ей была нужда и дело. Благодаря ей в Никольском всегда были в курсе: где, кто, с кем, когда и почему.
Ещё до знакомства Зины с Фёдором имя Киселихиной квартирантки не сходило с уст всезнающей Галины.
Озлобившаяся на весь белый свет после похоронки на мужа, она лихорадочно стремилась вновь выйти замуж. Тридцать лет, не успеешь опомниться и сорок! Считай старуха! Мужиков на селе после войны три калеки и те все расхватаны. Жила б одна, хозяйкой в доме – всё надежда – кто-нибудь да прибился бы. Галина мечтала найти для Фёдора какую-нибудь дурочку, чтобы забрала с глаз долой.
На удивление Галины у брата появились поклонницы. Молодые и не очень вдовицы засматривались на меланхоличного Фёдора. Только вот Фёдор ни на кого не смотрел.
«Не знаю, чем тебе Архипова не угодила? Порядочная женщина, свой дом. А Николаева, чем плоха?» – ворчала Галина.
Не отвечая сестре, скрутив самокрутку, Фёдор выходил на крыльцо.
«Радовался бы, что вообще на калеку зарятся!» – хотелось сорваться, поорать. Хватаясь за веник, Галина мела и так выметенный пол.
На попытки сестры устроить его личную жизнь Фёдор не реагировал, он вообще жил в собственном мире, отстранившись от всех.
За