прихотям случайным века.
Отцы пытались сжечь планету,
И не смутит нас глаз кино
Дымящимся еврейским гетто,
Из детской кожи кимоно.
Наивные, как людоеды,
Отцы лакали кровь планеты,
Но, подивясь своим делам,
Вдруг кончили на Хиросиме
И этот мир невыносимый
Преподнесли смиренно нам.
Мы их пожаров не тушили
И молча приняли дары.
Как Гитлеры и Джугашвили,
Мы выжгли и опустошили
И смяли душ свои миры!
Душа, наверно, что-то белое,
Вмещает звездные поля,
Она, должно быть, что-то более
Значительное, чем земля.
Когда с неведомым сомкнется,
В такую даль протяжена…
А здесь, как в глубине колодца,
Лишь звездочкой отражена.
Легка, как на стекле дыхание,
Она сегодня полыхание
Ста тысяч солнц слепящий вспых.
Вы прекратили испытания,
Но мы не прекращали их.
Спасите, боги, наши души.
Катаясь по снегу, мы тушим,
Горящие со всех концов.
Мы ничего не изменили,
Мы лишь масштабы изменили,
Но мы преступнее отцов.
1970–1990
Летает птица над Россией,
Рвет облака, как путы рвут,
А мы с тобою городские,
Не знаем, как ее зовут.
Под ней леса и буераки,
Она летит, как зов судьбы,
Туда, где скрылись раскоряки —
Высоковольтные столбы.
Она уходит к окоему,
Уж ей видны земли края,
А мне досадно, городскому,
Я думаю: зачем не я?
Не я утратил тягость веса,
Не подо мной, бока кругля,
Покрыта тонким, юным лесом
Лежит, как женщина, земля…
Зачем я с детства окольцован,
Зачем я с рук клевал ячмень
И не воспел вослед Рубцову
Тех уходящих деревень?..
Животворящая натура,
Я постигал твое нутро
В заплеванных садах культуры
И в душных капищах метро.
О, город мой великопостный,
Посмотришь с птичьей высоты —
На крышах, словно на погостах,
Антенн унылые кресты.
Деревьев мётлы в чахлых скверах,
Асфальт, подбитый грязным льдом,
И тьма крупнопанельных, серых
За домом дом, за домом дом.
Шеренгой правильной бок о бок
И врозь, как пьяная толпа,
Огромных спичечных коробок,
Нахально вставших на попа.
Планета, словно поезд,
Летит в межзвездный мрак,
Конечной остановки
Не угадать никак.
А мы сидим, скучаем
И мнем в руках билет.
Давай с тобой сыграем
В игру, которой нет.
В. Прохоровой
Январь прошелся королем,
И город замер.
И мы затворниками в нем
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст