поджарую фигуру шерифа. Поправила свечку, воткнутую в бутылку, и похвасталась: – А у нас света нет. Уже часа два!
– Приплыли, – буркнул Мак-Рилли. То, что с утра во всем городе напрочь вырубилась связь, он уже знал. Причём вырубилась очень по-хитрому, на трезвую голову не разберёшься. Даром ли на середине Линкольн-стрит весь день торчит красный микроавтобус телефонной компании и здорово мешает движению. Хотя какое там движение, по нынешней-то погоде. Хуже то, что ещё со вчерашнего дня почти поголовно стали «глючить» мобильники. А теперь ещё, оказывается, и электричество медным тазом накрылось.
«Действительно, приплыли. Городишко того и гляди точно замёрзнет…» – подумал шериф. Если уж у Теда могут предложить только ветчину с вареньем и холодный чай, значит, дела в корень плохи. Это только в кино несгибаемая Америка дружно и с неизменным успехом борется то со стихийными бедствиями, то с нашествиями инопланетян. В реальной жизни, если час-другой не включаются тостер, хлеборезка и картофелечистка, всё катится в жопу. Ни тебе у кого ни дровяных печек, ни сохраняемых на чердаке керосинок, а костёр без покупных углей и баночки «по джига» умеет развести только инструктор бойскаутов. Ну там, ещё шериф.
Что же будет, если придётся по-настоящему туго?..
Тем не менее Мак-Рилли молча и не торопясь – должен ведь кто-то олицетворять спокойствие и надёжность! – съел пару толстых мясных трубочек, начинённых брусничным джемом, запил их приторным чаем и, швырнув на стойку засаленный доллар, вышел наружу.
Погода, похоже, стала ещё более мерзкой – со стороны далёких гор налетел резкий и по-настоящему ледяной ветер. Он закручивал сплошные полотнища снега (уже, кстати, не таявшего на лету) в бесконечные спирали метели, слепил глаза и, кажется, всерьёз примеривался сбить с ног. Забравшись в джип, Мак-Рилли вытер ладонью мокрое лицо и первым делом отрегулировал климат-контроль на какой следует обогрев. Так дело пойдёт, стрелять фазанов на уик-энде ему придется навряд ли…
Тут в машине ожила рация. Шериф снял с держателя микрофон:
– Да, Толстяк, слушаю.
– Сэр, тут на Линкольн-стрит, около автобуса телефонистов… тут… тут…
Обычно невозмутимый помощник буквально срывался на крик. Чтобы довести его до подобной истерики, требовалось нечто воистину экстраординарное.
– Ясно, Толстяк, скоро буду, – твёрдо сказал Мак-Рилли в эфир. Врубил четыре ярких прожектора на крыше джипа и тронул тяжёлую машину с места.
Мощные фары выхватывали впереди только белую колышущуюся стену. Джип двигался со скоростью контуженной улитки и прибыл на место только минут через двадцать, и то больше благодаря инстинкту водителя, знавшего свой городок наизусть. Мак-Рилли затормозил, буквально упёршись бампером в красный микроавтобус, и вылез в снежную круговерть. Прикрывая лицо рукавом, он медленно двинулся в направлении зажжённых огней машины помощника, едва различимых за мутной мчащейся пеленой.
Примерно на полпути, у открытого люка, в свете фар он увидел одетые в кроваво-красные