Я не хочу, чтобы меня боготворили.
ГОГОЛЬ. Ты даже лжешь прекрасно. И спишь с пятью женщинами на дню. Я провожу большинство ночей, передвигая мебель, кукарекая как петух и напевая русские народные песни. Поднимаюсь с кровати, чтобы отлит, я натыкаюсь на комод. Мебель стоит не там, куда я ее ставил. Я убежден, стоит мне заснуть, как она перемещается по комнате. НА полу я нахожу следы от львиных лап на ножках стульев.
ПУШКИН. А может, ты просто выжил из ума.
ГОГОЛЬ. Что ж, отчасти это так. Я унаследовал это у матери. Она верит, что я изобрел паровой двигатель и написал книгу Плач Иеремии. Иногда я думаю, что так оно и есть. (Мимо проходит Смерть, в черном плаще и маской-черепом). Привет? Как поживаете? Дела идут хорошо?
СМЕРТЬ. Не жалуюсь.
ГОГОЛЬ. Что ж, продолжайте в том же духе.
(Поднимает руки с оттопыренными большими пальцами. СМЕРТЬ отвечает тем же и уходит. Появляется МАНЬЯК).
МАНЬЯК. Господа, если вы дорожите своими бессмертными душами, уходите из этого гибельного места. Проклятье Божье навеки лежит на этой языческой скверне.
ПУШКИН. Вы про ярмарку? Мне она представляется весьма невинным развлечением.
ДЕВУШКА-ЛЕОПАРД (скудно одетая женщина с маской леопарда выбегает на сцену и отчаянно кричит, начинает кружить вокруг них, преследуемая обезумевшей ГОРИЛЛОЙ). А-А-А-А-А-А-А-Х! А-А-А-А-А-Х!
ГОРИЛЛА (хватает длинный хвост ДЕВУШКИ-ЛЕОПАРДА и ревет, когда они убегают). РЫ-Ы-Ы-Ы-Ы-Ы! РЫ-Ы-Ы-Ы-Ы!
МАНЬЯК. Жонглеры, акробаты, женщины, извращенцы, звери, актеры. Черные язвы и кровоточащие раны. Пузырящиеся и разлагающиеся грехи. Проклятие будет навечно наложено на вас. Ярмарка – это смерть. Тент фокусника вспыхнет, сотня душ поджарится, как картошка. Пылающие голуби разлетятся по небу. Горящие кролики разбегутся по земле. Ради Бога, господа, не позволяйте ярмарке проглотить вас. Это четвертый портал ада.
ГОГОЛЬ. Все нормально. Мы – писатели. Нам все равно гореть в аду.
МАНЬЯК. Писатели? В таком случае идите и горите.
(МАНЬЯК крестится и уходит. За столиком слева, у авансцены цыганка, очень похожая на ПИКОВУЮ ДАМУ, тасует карты).
ГОГОЛЬ. Определенно, Бог в поклонниках твоего творчества не значится. Посмотри. Цыганская гадалка. Как жаль, что я не цыган. Хотя нет, я решил стать нормальным. Добропорядочным нормальным русским, который лопает блины и рыгает у самовара. Посмотри, как она прекрасна. В чем я завидую тебе, Пушкин, так это не тому, как ты пишешь, а твоему феноменальному успеху у женщин. Я даже представить себе не могу, как тебе удается соблазнять их без видимых усилий. Чем, чем ты их берешь?
ПУШКИН. Если на то пошло, большинство женщин не надо и уговаривать.
ГОГОЛЬ. Это тебе. А для меня – все равно, что затолкать верблюда в задницу. Мы одинаково уродливы, но женщины так и вешаются на тебя. В чем дело? В чем секрет? У меня воняют ноги?
ПУШКИН. Не надо возвышать женщин. Иной раз они не против поклонения, но предпочитают отдаваться мужчине, который смотрит на них трезвым взглядом. Не получится у тебя трахнуть женщину, стоящую на пьедестале.
ГОГОЛЬ.