каждую межгорную впадину. Скиф стоял за спиной пилота командирской машины и пытался перекричать рев двигателей:
– Не гони по прямой, круче бери! Они не могли далеко уйти, и спрятаться им тут негде. Пройдись еще разок на бреющем.
– Нэ могу! – крикнул в ответ пилот. – Сложный рельеф местности, дорогой. Провалимся в нисходящие потоки.
Он говорил по-русски, с небольшим грузинским акцентом. Опустив машину почти на двадцать метров над землей, он все же вошел в узкое ущелье, которое разветвлялось еще на несколько тесных коридоров. Слева по всему каньону лежала тень от остроконечного хребта. Гребень его резко вырисовывался на синеве неба. Голые скалы изредка разнообразились тусклой зеленью тамариска и джидды. От снежных пиков вниз грузно тянулись языки ледников, а далеко впереди еле проглядывал пунктир вьючной тропы. Ниже по дну ущелья пенилась река, обрывавшаяся тремя ажурными прядями водопада.
Темно-зеленые пятна кустов дикой розы горько отозвались в памяти тем букетом, которым он позавчера встретил Ольгу. Но вот внизу ровная зелень показалась подернутой оливковыми прочерками – обратная сторона листьев дикой розы светлая и матовая. Машинам там не пройти, только верблюдам или лошадям…
– Кобидзе, – положил Скиф руку на плечо пилота. – Высади нас метров за двести повыше той «зеленки».
В указанном месте громоздились острые одиночные утесы, и вертолетам пришлось сделать несколько заходов, прежде чем выбрать площадку для посадки.
– Я не хочу накаркать беду, Скворцов, – сказал второй пилот, – но вряд ли эти гады оставят ее в живых.
– Нэ говори глупости, дорогой, – сказал первый пилот Кобидзе. – Белая женщина стоит на базаре пятьсот тысяч афгани. Это для них целое состояние – автомат можно купить.
– Автомат они снимут с убитого… – сказал Скиф. – Особист зачитывал нам ориентировку: правительственные отряды захватили брата Хабибуллы.
– Тогда пойдет на обмен, не беспокойся, – кивнул второй пилот.
Их заметили издалека и встретили кинжальным огнем из пулеметов. Душманы согнали верблюдов в полукруг, уложили их на землю и меж горбов несчастных животных устроили огневые точки.
– Вызывай подмогу с бэтээрами! – крикнул Скиф старлею Василько, у которого была рация.
– Поздно, к ним подмога быстрей привалит.
Но оба пулемета душманов через полчаса смолкли, только громко хлопали однозарядные штуцера, которые передаются здесь от отца к сыну еще с прошлого века. Десантники, пользуясь преимуществом позиции в высоте, перебегая от камня к камню, подошли почти вплотную к каравану и добили очаги сопротивления из подствольных гранатометов. В наступившей тишине душераздирающе ревели умирающие животные. Из десяти душманов в живых оставалось только двое.
– Где шурави-ханум? – ткнул Скиф стволом автомата в поджатый от худобы живот старика пленника.
Но спрашивать было бесполезно: во рту шевелился обрубок языка, а на лбу было выжжено тавро раба. Скиф со злобным остервенением