еще ночью не будут спать Зацепа, Хамовники, Лефортово.
Разбуженные канонадой.
Тогда только такие канонады будили Москву…
– Лентовский на всю Москву колобродит! Всей Москве спать не дает!
И, переворачиваясь с боку на бок, будут говорить:
– Эк его!.. Маг и волшебник!
Ему все прощали.
Даже обыватель то, что он по ночам будил всю Москву. Как прощают все тем, кого любят. Он был Алкивиадом Москвы.
IV
Это был не человек, а легенда. Сколько долгов у Лентовского? Москва со вкусом, – с гордостью даже, – говорила:
– Миллион!
«Вот как у нас».
В Москве была поговорка:
– Должен, как Лентовский!
И все видели…
На глазах у всех, в «Эрмитаже», в дни больших гуляний, на первой площадке… Кассиров больше не хватало. Касс не хватало.
Управляющие, распорядители валили бумажки прямо в платяные корзины.
На глазах у всех Лентовский подходил к этим корзинам, не считая, не глядя, набивал деньгами карманы, и:
– Айда!
Целая толпа «свиты» двигалась за ним.
А у подъезда уже звенел, гремел целый оркестр бубенцов.
Рвались, плясали ечкинские тройки.[29]
Всей Москве знакомый, на всю Москву знаменитый, – Бог весть откуда достали! – саженный великан-швейцар неподобным, нечеловеческим воплем вопил:
– Под Михаил Валентиныча подавай!
Знаменитые тогда московские дисконтеры[30] Джанумов и Кашин брали с Лентовского 5 процентов… в день!
В воздухе не пахло еще законом о ростовщичестве и не веяло холодом Олонецкой губернии.[31]
– «Простые были времена».
Богатейшая Москва за голову хваталась:
– Лентовским надо быть, чтоб выдержать!
Он платил по пяти процентов в день на занятые деньги и тысячами – счета в «Стрельне» и у «Яра».[32]
А обкрадывали его!
Об этом ходили чудовищные рассказы, но действительность была чудовищнее рассказов.
Когда лопнула банкирская контора Зингера[33], бывший скромный управляющий садом, от которого только и слышали:
– Михаил Валентиныч-с… Как угодно будет приказать, Михаил Валентиныч-с…
Станкевич умер от огорчения: он потерял в лопнувшей конторе несколько сот тысяч рублей.
И Москва все это оплачивала!
Он платил десятками тысяч, прокучивал тысячами, у него наживались сотнями тысяч.
Лентовский жил в каком-то радужном урагане денег.
И Москва, – спортсменка в душе! – любовалась им, как любуется рысаком, бьющим все рекорды:
– Широко!
Смотреть дух захватывает.
– Широко идет!
Он был антрепренером. Три театра!
«Эрмитаж» в Москве, «Кинь-Грусть» в Петербурге, театр в Нижнем, на ярмарке.
Кредиторы, друзья ловят его на перепутье.
– Михаил Валентинович?
– Заказал экстренный поезд, уехал в Петербург.
– Михаил Валентинович?
– Играет