Влас Дорошевич

М.В. Лентовский


Скачать книгу

делается притчей всей Москвы.

      О ней рассказывают со смехом и с восторгом.

      «Серенада заключенному» – злобы дня.

      Это превращает прозаическое «сидение в Титах» в какое-то романтическое приключение.

      Это красиво. Не мещански.

      Не буднично. Это романтично.

      Романтична была тогдашняя Москва!

      Романтичен был Лентовский.

      В ответ на ежедневные сказки о крахе, крахе, крахе он строит новый театр и называет его:

      – Антей.

      Богатырь, который, падая, каждый раз поднимается еще с большими силами.

      Не романтично?

      В достоинствах и недостатках, делах и кутежах, тратах и долгах, в самых скандалах, – везде он был «неизменен и велик».

      Романтичный герой романтичной Москвы.

      Ее Алкивиад.

      И вся Москва напевала про своего Алкивиада песенку, сочиненную, кажется, популярным тогда поэтом, г. Марком Яроном:[53]

      Энергичен, честен,

      Строг, умен, остер

      И весьма известен

      Как антрепренер.

      Держит себя строго,

      Странно так одет,

      Кто он, ради Бога,

      Дайте мне ответ!..

      V

      Это была не жизнь, а фейерверк. И вот, однажды…

      Ослепительный фейерверк погас, и от него остался только запах гари. В маленькой комнате домика Лентовского в «Эрмитаже» мы сидели, печальные, несколько старых друзей.

      Несколько москвичей, в несчастье еще нежнее полюбившие нашего Алкивиада. Была зима.

      За окнами бушевала метель.

      И на душе было тоскливо и печально, как в каменной трубе, в которой плачет вьюга.

      Мы знали, что в кухне сидит и сторожит городовой. Несостоятельный должник, Лентовский был поддомашним арестом. Кто-то сказал с сочувствием, со вздохом:

      – Сколько вы потеряли! Сколько потеряли, Михаил Валентинович!

      – Я?

      Он взял со стола пожелтевшую старую фотографию.

      На фотографии был очень молодой человек, бритый, с цилиндром, который казался прямо грандиозным, потому что был помещен на первом плане, на колене.

      Лентовский посмотрел на этот портрет, и, кажется, тогда в первый раз под его красивыми усами мелькнула та грустная и добродушная ироническая улыбка, с которой мы привыкли его видеть в последние годы.

      – Вот это мой портрет. Я снялся в тот самый день, когда сделался антрепренером. В этот же день я купил себе цилиндр. Первый цилиндр в своей жизни! Все в один день: сделался антрепренером, снялся и надел цилиндр. Особенно я гордился цилиндром. Вот! Вы видите: как мастеровые на фотографии большую гармонику, я держу его на первом плане, чтобы лучше вышел. С этим я вошел в антрепризу. А вот…

      Он указал на полку:

      – В этой картонке тоже цилиндр. Я имею на случай, когда езжу за границу. Как видите, я ничего не потерял. Дела жаль. А я? С чем пришел, с тем и ушел. Пошел в антрепризу с одним цилиндром и выхожу из нее с одним цилиндром. Зато прожито было…

      Он замолчал.

      Кто-то из артистов замурлыкал себе под нос.

      Лентовский поднял голову.

      И улыбнулся той