Антон. – Ты куда ходила? Ты нас так больше не пугай!
– Я в комнату сторожа ходила, свечи там нашла.
Тут Антоха слегка посерьезнел:
– Послушай, а ты не могла мне сказать, куда идешь, а? Ты могла хоть кому-нибудь сказать, что уходишь? И как ты шляешься по школе в темноте? А вдруг тут еще кто-то есть?
– Не кричи, – тихо сказала Лёля. – Ты тут главный, и ты должен быть спокоен. Пойдем лучше в столовую, вдруг там еда осталась.
Антон задумался. Я – главный… Я и спокоен… Это правильно! Но почему тогда Лёля указывает мне, что делать? Если я главный, то я должен указывать… Но она же сама сказала, что я главный…
Опомнился Антон уже в столовой. Лёля расставила свечи по столу, и все дружно принялись обшаривать холодильники и шкафы. Удалось нашарить только соль, перец и пакет лаврового листа.
– Ссобойки ни у кого нет? – без особой надежды спросил Антон.
Тут Люба густо покраснела, хлопнула себя по лбу (оставив белый след от пятерни) и выбежала из столовой.
– Куда это она? – удивился Севка.
– Не знаю… – начала было Машка, но перебила сама себя: – Ой, у нее же с собой пакет был! Полный…
Мишка мечтательно облизнулся. Больше никто ничего не искал, ждали Любу. И, как оказалось, не зря. Она появилась через пять минут, на ходу извлекая из пакета буханку черного хлеба. Мишка тут же схватил зазубренный нож, отобрал хлеб и принялся его нарезать.
– Что-нибудь сладенькое есть? – Севка еще больше вытянул шею, чтобы заглянуть в пакет.
Антон и Лёля тоже попытались изучить принесенную еду и едва не стукнулись лбами.
– Там только сметана и яйца, – извиняющимся тоном сказала Люба. – Сырые. Я сейчас сварю!
Она осторожно поставила пакет на стол и взялась за самую большую кастрюлю. Люба сунула ее под кран, открыла его… и ничего не произошло. Не полилось, не забулькало, даже не зашипело, как обычно бывает, когда отключают воду.
– Странно, – разочарованно произнесла Люба и понесла кастрюлю на место.
– А кран кто будет закрывать? – строго и вместе с тем горестно спросили из-за Любиной спины.
И тут же из крана захлестала вода.
Все разом повернулись к умывальнику.
На его краю сидела Нина Константиновна, заведующая столовой, и старательно закручивала кран. Фантастичность картины заключалась еще и в том, что Нина Константиновна ростом была в полметра, не больше.
– Ииииии, – заверещала на одной ноте Маша, закрывая глаза руками.
– Ни-и-на К-к-константиновна, а чт-т-то с вами? – выдавил из себя Антон.
– А что со мной? – изумилась женщина, и поправила прическу. – Грущу. Все шкафы пораскрыли, все поразбрасывали, кран открыли да бросили…
Из глаз Нины Константиновны брызнули слезы и полились непрерывными струйками.
Пока Антон стоял и размышлял, как на это можно реагировать (честно говоря, больше всего хотелось подставить тазик под слезопад, потому что лужа образовалась приличная), сзади бесшумно подошла Лёля.
– Хозяин-батюшка,