что она чуть не задохнулась. – Невестушкой моя дочка, моя красавица, сталась! – расцеловал толстяк Маргариту в обе щеки, обдав ее перегаром, отчего она снова потеряла дыхание. – А чего эт ты тута начищашь? Никак курочка или даж кролик сегодню к обеду поспелися?! Тащи сюдова мясцо немедля, а то я щас тебя как заглочу!
– Прости, дядюшка, но мясу нету. Только вчерашняя чепуха, – извиняясь, словно это она сама все съела, тихо ответила Маргарита.
– Так! – гневно изрек дядя Жоль, отпуская племянницу. – Чего поделовать-то? Тащи то, чего есть… В лавке хоть душу отвела?
Маргарита снова виновато улыбнулась и помотала головой, а дядя Жоль сорвал с головы синий колпак, смял его и загремел на весь дом:
– Клементина!!!
– Чего тебе? – показалась его жена, уже спокойная и не расположенная к ругани. – Не буянь, Жоль, соседей побудишь. Чего опять стряслося?
– Я ж сказал тебе: пущи племяшу в лавку! У девчонки празднество, а она сызнова твои горшки всё тирает!
– Да не ори ты. Я токо хотелась так сделать, как явилась Агна. Грити ей простынью спортила, и пришлось упло́тить десять регнов! Затем я ей сказала, чтоб полов там натерла. Ну вот, думаю, что после и дозволю ей сластёв набрать. Да тут событьё, дорогой, – расчувствовалась Клементина Ботно, и ее темные глаза увлажнились. – Событьё таковое, дорогой мой!
– О, авось твое событьё и впрямь стоит того, что для меня в моем же дому нету мясу! – грохотал дядя Жоль. – Для меня! Мужа!! Мужчины!!!
– Дорогой мой, ну тихо ты. Наш сыночек, наш малютка Оливи! Он воротился! Может статься, даже насовсем. Уж верно надолгое!
– Приветствую, папа! – послышался за спиной дяди Жоля голос.
Готовый к объятиям Оливи раздвинул руки и шагнул к отцу, но осекся под его тяжелым взглядом, остановился и нервно дернул губами.
– Присадись! – строго приказал дядя Жоль, оглядывая броскую одежду сына. – Присадись и сказывай: чего стряслося. Проигрался в карты? Кости? Обворовал хозяина и побёг? Иль чё хуже́е? Выкладывай!
Чтобы не испачкать тунику, дядя Жоль, принимаясь за еду, низко наклонил голову над миской с чепухой – густой похлебкой, а Оливи сел напротив него за кухонный стол. Тетка Клементина устроилась рядом – от переполнявшей ее любви, она порой поглаживала сыну плечо. Маргарита притихла в углу кухни, позади своего сужэна, стараясь бесшумно отчищать поддон.
– Да ничего со мною не «стряслося», пап, – мягким голосом язвил Оливи. – Это нотариус, у которого я работал, «побёг» из города, едва услышав, что Лодэтский Дьявол захватил Реонданн и пойдет вверх по реке. Другие тоже разбегаются из Бренноданна кто куда. Даже пешком уходят, бросают в городе всё добро, лишь бы оказаться подальше от Лани. Вот я и здесь…
– Значит, всё ж таки правда… – задумался дядя Жоль и тут же изрек: – Чепуха! Не взять им нашу столицу! Ладикэйцы уж разок поскололи зубы о стены́ Бренноданна. Я мальчонкой шести годов былся, а помню это: и как осадили Бренноданн, и как пущали камней в стены́ Хлебного