Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе
еще вчера видевший в богоборческой России основную угрозу своему существованию, подменен откровенно антихристианским глумлением над всеми святынями европейских народов и традиционными институтами воспроизводства идентичности, начиная от института семьи и брака. И уже на этом фоне происходит противостояние «новой западной идентичности» тем собственно европейским базовым ценностям, носителем и бастионом которых поневоле становится бывший антипод Запада и всех форм западного традиционализма – Россия.
Возможно, причины такой многоуровневой и разнонаправленной переидентификации целых народов следует искать не в политических сдвигах, а в появлении новых технологий, способных до неузнаваемости видоизменить и способы коммуникации, и даже саму человеческую природу? И действительно, никого теперь не удивляют самые радикальные методы тотальной «самодеконструкции» – от смены национального гражданства на «электронное подданство» (теория и практика наднационального «гражданства по интересам») до смены пола – культивируемых коммерческой медициной хирургических и генетических перевоплощений «надоевшего самообраза» с выходом в недалекой временной перспективе на модификацию самой биологической природы человека.
Если называть вещи своими именами, то превращение мужчины в «женщину» – это операция, родственная, по сути, превращению некогда великого народа в бесполое и безвольное существо. Жертвы таких операций испытывают чувство экстаза, когда их оскопляют и заставляют пинать ногами собственное «проклятое прошлое», приучают носить чужое платьице и тоненьким голоском петь хвалебные гимны новоявленным учителям «подлинной свободы постоянного выбора», где сам сделанный выбор объявляется отходом от свободы как базового принципа подлинной идентичности. Если повенчался – вдвойне не свободен, ибо изменил свободе постоянного гендерного самоопределения и лишил себя выбора. Если осознал себя при этом гражданином и патриотом, то также не свободен вдвойне – предал идеалы негативной свободы (а это, как известно, единственно надежный маркер либеральной идентичности) и попал в зависимость от идеологии в эпоху «полной деидеологизации», освобождения от догм.
В том же контексте следует рассматривать и бесчисленные программы насаждения и культивирования толерантности и мультикультурализма, заполнившие всё пространство политологического дискурса и рекламного бизнеса. По мере распространения этих международных программ (поле активности их адептов – вся политическая карта мира) становится очевидным, что они ориентированы явно не на сохранение исторически сложившихся форм регионального культурного многообразия и традиционных моделей этнокультурного сосуществования. Чаще всего их применяют как инструмент, разрушающий целостность конфессионального пространства, без которого невозможны ни преемственность в процессе социализации, ни самоидентификация поколений и наций (роль культурообразующих