дыхание и мышление почти не поддавались контролю, помочь им охладить любовный пыл изнурительным плаванием было затруднительно, а мощный сдерживающий фактор в лице ее мужа (его он не боялся, просто не мог поставить Кэт в неловкое положение) остался за тысячи километров, тем не менее он принял ее условия. Мужчина обязан держать слово, даже если оно облечено в форму жеста. Впрочем, предложение Кэт его действительно обрадовало (все получилось проще, чем он ожидал), сдержанность – хорошая цена за поступок, могло быть хуже, например, расцарапанное лицо, недостача волос… – он, в любом случае, не собирался нарушать договоренность.
«Похоже, я мазохист. Это безумие было предлагать ей идти впереди, – мысленно упрекнул себя Хасан, – с другой стороны, разницы нет, где она идет, спереди или сзади, вожделение от этого меньше не станет. Безопасней смотреть прямо, чем оборачиваясь, спотыкаться. Так и шею свернуть недолго».
Хасан шëл нетвердой походкой пьяницы, придерживаясь за шероховатые прохладные камни, – слева самого утëса, справа – перила, доходящего ему до груди. Плавки в треугольнике ног едва не лопались от напряжения, их спасали лишь тонкие нити эластана. Все его силы уходили на сдерживание порыва, иначе он, стерев тонкий слой цивилизации, превратится в дикого зверя и, задрав майку, не снимая плавок, грубо возьмет Кэт сзади, а потом будет неистово вонзаться все глубже и глубже, пока не вырвет из еë груди финальный стон удовольствия или…
Откуда такие мысли? – искреннее удивился Хасан. – Я ощущаю себя сексуальным маньяком – аномалия какая-то. За свои сорок лет я никогда не был груб с женщинами в постели и, уж тем более, не думал так много о сексе, причем о жестком. Выходит, бытующее мнение про семь секунд не такое беспочвенное. Что это? Неужто всему виной выброс адреналина во время прыжка? Или все дело в Кэт?
Воздух по-прежнему хранил запах моря, но само море скрылось – булыжники на крутом склоне скалы постепенно сменили высокие широколистные деревья и раскидистые кусты, почти вплотную подступающие к парапету. Хасан опустил глаза. Мокрая обувь забавно чавкала по каменной лестнице. Зацепись за этот звук, сосредоточься на нем, мысленно приказал он себе, медленно втяни воздух левой ноздрей, вот так, хорошо, задержи дыхание, представь холодный душ, тугие струи барабанят по разгоряченной коже, да, получается, выдох…
На очередном вдохе, вместо охлаждающего водного потока в памяти предстала Кэт в своей безудержной ярости, – растрëпанные волосы с прилипшими к лицу прядями, сжатые кулаки, струной натянутое стройное тело под облегающей майкой, раскрашенные румянцем щëки, взгляд изумрудных глаз, способный испепелять города, вздымающуюся грудь. Дыхание мгновенно сбилось, плавки издали тихий треск. «До чего хороша в гневе – тигрица! Люблю опасность. Нужно было взять еë на берегу, пока она не опутала меня своей просьбой, и плевать на вырванные клочья волос, на разбитое лицо, – шрамы украшают мужчин. Почему я не могу ей отказать?