он отдает им.
– Кому хоть? – устало выдохнула Котена.
Теперь злость прошла, накрывало какое-то полнейшее безразличие. Разве только жарко сделалось, словно и не зима. По спине покатились струйки пота, а потом охватил холод. В глазах потемнело, ноги задрожали, но тут в ворота вошла, переваливаясь, раскрасневшаяся старшая жена. Котя назло ей заставила себя не упасть.
– Ну, все, нашли твоей змеюке жениха. Под стать, – проговорила она делано ласково, не скрывая издевки. – Да не реви ты, мать! Все-таки не разбойник какой. Обнищавший торговый гость. Его на дурман-траве как-то поймали, еле откупился от острога. Вот и живет теперь, честных людей обирает.
– И что же с ним, добрые люди не водятся? Раз ему жена не нашлась, – без стеснения фыркнула Котя, вскидывая голову.
– Почему же не нашлась? – мстительно посмеивалась румяная баба. – Думаешь, старшей тебя кто-нибудь возьмет? Нет, у него уже есть две, тебя младшей пообещали. Жених как раз для тебя: ты же себя считаешь дочкой торгового гостя. Поблагодари-то отчима потом!
Котя не двигалась с места, желая выцарапать маленькие поросячьи глазки старшей жены, ее главной мучительницы. Мелькнула мысль так и поступить да сбежать в лес диким зверям на милость. Все равно в общине ее своей не считали.
– А будешь противиться, я мать твою беспутную со свету сживу, – прошипела старшая, и все планы о дерзком побеге исчезли.
Котя только сиротливо обхватила себя руками, чувствуя, что во всем мире нет для нее защитников. Она какая-то иная по воле злого рока, отмеченная общей неприязнью, словно и правда создание Хаоса. Девушки с ней не водились, не звали на весенние гадания и гуляния; добрые парни обходили. Как-то раз один предложил по весне в лесу без освящения духами потешиться любовью, но от него Котя сама сбежала, перепрыгивая через бурелом и кочки.
– Ну, все, теперь отправляйся в баню, напарься там как следует. Буду тебя, чудовище заморское, в порядок приводить сама, – приказала старшая жена.
– Может, лучше я? – негромко донесся голос обессиленной матери.
– Молчи, я главная жена, мне и решать. Все, Котена, ты должна загладить долг моего любимого мужа. Если понравишься своему жениху, он нам все простит.
«Я товар… Хаос проклятый! Я просто товар!» – злилась Котя, сжимая кулаки, с ненавистью кусая до крови тонкие губы. Крылья слегка вздернутого носа трепетали от ярости, а большие глаза щипало от слез. Но перед старшей женой не хотелось показывать и толику слабости.
Вскоре и правда натопили жаркую баню, в которой пахло дымом и хвоей. Приятно обдало ароматное тепло, но остаться наедине со старшей женой оказалось сродни пытке.
– Ишь, какие волосы отрастила, – прошипела она, с силой дергая и расплетая толстую кудрявую косу до пояса. – Все-то чую иноземную кровь. Ничего, змеюка строптивая, муж тебя быстро научит послушанию.
– Пустите! – вывернулась Котя, когда показалось, что скоро ей оторвут волосы вместе с кожей на голове.
Больше всех ее красоте завидовала обычно средняя жена, жалея