некоторое время молчу, потом говорю:
– Я знаю, что вы психически нормальны. И я сам видел тарелки. Чего вы хотите?
– Я?
– Нет. Ваша родина.
– Мира. Ваши космические войны угрожают безопасности полетов наших кораблей. Но это не главное. Нам небезразлично, что близкие нам люди убивают друг друга. Мы хотим мира на Шилемауре.
– Мира? Ценой чьей победы?
– Ничьей. Мира. Мы просто стремимся погасить войну.
– Просто гасить? Вы не помогаете Смаргуде?
– Ни Смаргуде, ни Пакту.
– Тогда я помогаю вам, – решаю я. Полеты. Космос. Корабли.
Мы почти бежим по пляжу, увязая в сером песке.
– Лиина, а почему вы сказали – «близкие нам люди»?
– У вас и у нас общие предки. И ваши предки, и мои родом с одной планеты.
– Вы хотите сказать, что Книга Ух не врет? – спрашиваю я, огибая валуны.
– Конечно. Разве вы сомневались, что ваши предки пришли сюда со звезд?
– Я думал – это сказки.
– Нет, Лен, не сказки. Белая раса, как и написано в Книге Ух, здесь давно, но тоже не отсюда родом. А черные – и вовсе только семьсот лет. Кстати, чтоб вы поняли, насколько относительны здешние представления о человеке. В прошлом нашей и вашей прародины господствующей была вовсе не черная раса.
– А какая же? – удивляюсь я.
– Белая.
Я смеюсь.
– Зря вы смеетесь, – говорит она. – Столетиями черные были бесправными рабами белых, жили в нищете и угнетении. Может быть, здесь история отыгрывается за вековое страдание нашей расы.
– Но вы же черная, – говорю я. – Или это маскировка?
– Черная, – отвечает она. – Но у нас сейчас нет доминирующей расы. Кстати, у нас их не две, больше.
– Зеленые, что ли? – смеюсь я.
– Желтые. Помните летающую тарелку на геостационарной орбите, вы рассказывали мне?
– Конечно, помню. Потрясающее зрелище.
– Это наша база. Ее командир принадлежит к желтой расе, специалисты по разведке – черные, а пилотский состав – и черные, и белые.
Я хохочу. Белые космонавты, это надо же! Хотя, если она не врет, вряд ли это так уж смешно.
Мы входим в охотничий домик – к охоте он, правда, никакого отношения не имеет и не имел уже при моем отце. Это просто маленький домик, который я очень редко посещаю и поэтому за ним нет наблюдения.
– Лиина, – говорю я, одобрительно кивая Талу, который уже включил отопление, приготовил комнату, выставил на столик вино, консервы и сухие хлебцы. – Располагайтесь здесь. Я постараюсь, чтобы охрана о вас не пронюхала. За вами хвоста не было?
– Нет.
– Что я еще должен для вас сделать?
– Я вынуждена была уехать очень быстро, – говорит она, буквально падая в кресло, и только тут я понимаю, что она держится из последних сил. – Я опередила Комитет на несколько минут и едва увернулась от тех… других.
– Это кто еще? – удивляюсь я. Талу приносит забытый когда-то в ванной охотничьего домика купальный халат и исчезает. Я деликатно отворачиваюсь, слушая усталый голос Лиины и шелест падающей одежды: