она выдохнула и часто замахала в свое лицо рукой, чтобы его остудить.
«Она так смотрит на меня как… Так страстно лишь мужчины смотрят! – думала Маргарита, выпивая разом стакан воды. – Нет, не может быть. Мужеложство, понятно, грех, а это что такое? Женоложство? Глупость какая! Это, должно быть, мой Порок Любодеяния извратил все впечатления!»
________________
Едва Маргарита и Акантха спустились в гостиную, там появились Сангуинем Митеро, молодой лекарь и помощник лекаря. Дядя Жоль сказал, что с лекарем прибыли еще двое слуг, оставшиеся во дворе. Лекарь осмотрел Акантху прямо в гостиной – задал несколько вопросов, поглядел в ее глаза, сказал поводить ими за его пальцем, после чего объявил, что удар в голову крайне опасен, особенно, если сразу после этого «натрястись на лошади». Маргарита-меридианка вставила от себя, что король Ортвин, получив удар в голову на турнире, выглядел вполне здоровым, а затем рухнул замертво. Словом, она настояла на том, чтобы и странники остались здесь переночевать, и лекарь тоже – на всякий случай. Беати, какая пришла в гостиную закусить и выпить, тут же ее покинула (меридианка из тебя, Беати, дрянь!). В благодарность господин Митеро внес свой вклад в вечернюю трапезу – санделианские конфеты для десерта, – желейные, ореховые, разноцветные, изумительно красивые. Дядя Жоль, облизнувшись, отнес круглую коробку-конфетницу в обеденную.
Помощника лекаря и трех его слуг пригласили обедать в столовую, а в гостиной остались Синоли, Маргарита, господа Митеро и лекарь. Все, кроме Маргариты, пили вино. Беати и дядя Жоль заканчивали убирать стол, Тасита была в детской – наблюдала за тремя девчонками. Борзых собак, чтобы они не пугали гостей, вывели во двор.
Гостиную в этом доме никак нельзя было назвать подобающей барону, тем более герцогу. Побеленные стены, окна во двор; виноградные шпалеры сейчас скрывали табун свиней и свинопаса, загоняющего их в хлев, но звуки… Скамья – почти деревенская лавка со спинкой; грубый буфет, игровой столик и пара табуретов. Часть денег за проданное вино Беати уговорила дядю Жоля потратить на «прилишную тканю» – и так тут появились красные подушки, желтое покрывало для скамьи, зеленые портьеры, – вышло ярко. Аляповатый замок с часами чудесно вписался в обстановку, два портрета по обе его стороны – не очень. Пол – обычные доски. Когда темнело, то при сиянии свечей здесь становилось уютнее, а днем герцогине Раннор оставалось лишь краснеть за эту гостиную перед гостями.
Культура гласила, что мужчинам достается скамья: Сангуинем Митеро сел посередине, лекарь слева от него, Синоли справа; Маргарита и Акантха заняли табуреты. Разговаривали о Лодэнии – Маргарита всех изумила рассказом о церемонии омовения рук, все ее внимательно слушали. Она была счастлива.
Внезапно донесся шум и конский топот со двора – а через минуту в гостиную широким шагом вошел Рагнер! При его появлении все в зале начали подниматься на ноги.
– Ненаглядный мой! – обрадовано подошла к нему Маргарита. – А я тебя и не ждала… Так рано вас не ждала!
– Лорко, Енриити