за действиями Рагнера, безмолвно говоря ему, что без промедления воткнет шпильку-шило его жене в горло, проколов артерию. Маргарита же, едва подумала, что могла бы выплеснуть вино из кувшина в лицо Акантхи и освободиться, как Рагнер ей сказал:
– Стой смирно, Грити. Она тебя скоро отпустит.
Акантха хохотнула.
– Отпустит, – продолжил Рагнер, – потому что хочет жить. Я сохраню тебе жизнь, Акантха Митеро, и трем прочим, если ответишь на все мои вопросы. Слово Рагнера Раннора. Послушай… Ты молодая, красивая… Зачем тебе умирать? Моя жена тоже молода и красива… Не лучше ли вам обеим жить? Может, мне удастся ее освободить, может… нет. Но ты-то точно умрешь, если ее не отпустишь. Тех, якобы ваших слуг, уже скрутили мои люди… Грубо работаете! Кто вас только учит? Хоть бы имена другие выдумали.
– А по-моему, недурно всё получалось, – нервно возразила Акантха. – Что еще за вопросы?
– О том, кто тебя послал сюда и зачем. И не лги мне – убью.
– Чего? Какая мне тогда разница? Зачем ее отпускать?
– Я убью тебя быстро – вот в чем разница. Но, если ты будешь честна, то я, как и поклялся, всем вам четверым позволю уйти. Я уже о многом догадался – не зря же здесь. Отпусти теперь мою супругу. Немедля!
Несколько мгновений Акантха раздумывала, но затем нежно поцеловала Маргариту в щеку и отпустила ее. Маргарита с кувшином в одной руке и бокалом в другой сначала несмело, а затем быстрее подошла к мужу. Позабыв про занятые руки, она, дрожа, прижалась к нему. Рагнер приобнял ее, поцеловал в макушку и взял бокал у нее из рук.
– Спасибо, любимая, – сделал он глоток. – Неполная, правда, чаша…
Опомнившись, Маргарита выхватила у него бокал и сама выпила его до дна. Рагнер усмехнулся, снова поцеловал жену в макушку, укрытую головным платком, и отобрал у нее кувшин.
– Присядь, – кивнул он Маргарите на скамью. – Послушаем вместе, что она скажет… Как тебя звать-то по-настоящему? – повернул он лицо к молодой женщине у буфета.
– Лаверна.
– Куда лучше. Кажется, что-то зеленое?
– Не Леверна, а Лаверна! – закатила «Акантха» глаза. – Так звали богиню древних, богиню тьмы и темных дел. Ей приносили жертвы левой рукой. Я левша. Оттого и получила это имя.
Рагнер подставил табурет для Лаверны, достал из глаза «лекаря» свой Анарим и сел на скамью, рядом с Маргаритой. Она же изумленно таращила глазищи, не понимая до конца, что происходит.
– Дашь мне чашу? – спросил ее Рагнер – она тупо посмотрела на свою левую руку, сжимающую пустой бокал.
– Держи, – несчастным голосом проговорила Маргарита.
– Садись и ты, Лаверна, выпьем… – налил он себе вина. – Я, в самом деле, крайне спешил и чертовски устал.
– Есть что покрепче?
– Глянь в буфете, – хмыкнул Рагнер. – И не тяни время. Раньше всё расскажешь – раньше уйдешь. У нас обед начинается, давай же! И тебе надо бы, пока не стемнело, убраться подальше. Первый вопрос – зачем ты здесь?
Лаверна нашла в буфете сливовую наливку и