папа. Не то чтобы мне хотелось ее пожалеть, нет. Скорее, мне не с кем было поговорить о смерти.
Смерть я не видела ни разу – ни разу за шестнадцать лет не была на похоронах. Ни разу не видела труп. А Алиса видела. В одном из первых сообщений она написала, что уже съездила с мамой в морг. Я сразу представила себе мрачный подвал с бесконечными рядами стальных коек, навеянный фильмом «Юленька».
А потом я спросила ее, могу ли что-то для нее сделать. Потому что иначе мне было бы стыдно. Так вообще часто бывает – я сначала сделаю что-нибудь из эгоистичных соображений, а потом приходится следовать зову стыда и совести.
«У меня есть конверт с рисунками, которые я хотела подарить ему на день рождения, – написала Алиса. – Можно я его тебе отдам на хранение? А я в какой-то момент его заберу – просто не хочется сейчас на них смотреть».
Я согласилась (конечно). Алисины рисунки я видела много раз – где-то начиная с пятого класса они появлялись в стенгазетах и проектах по истории. Маленькие человечки, перекошенные лица и бесконечные рисунки глаз. Алиса рисовала хорошо, дергано, будто правша, пишущая левой рукой.
– Я напишу, – сказала Мира, и экран ее телефона тут же моргнул.
– Ана? – Лиза обернулась ко мне: – Ты с ней говорила вчера.
Я кивнула, внутренне содрогнувшись. Не думала, что кто-то видел нас вместе. Не то чтобы в этом было что-то плохое, но в Лизиных глазах как будто сквозило осуждение. Есть люди, у которых в голове никогда не перестает работать механизм оценки происходящего, – они будто в реальном времени просчитывают все возможные вариации собственного социального будущего. Лиза сверлила меня взглядом, пытаясь разобрать мою душу на кирпичики.
– Молодец, – сказала она внезапно и чему-то кивнула. Аудиенция окончена.
Я затянулась и пустила струю дыма в сторону улицы. Тела, движущиеся вокруг нас, на мгновение слились в единое целое, и мне показалось, что подворотня быстро заполняется полупрозрачным паром. Со всех сторон ко мне тянулся теплый мир. Я оперлась о стену и, всего на мгновение, прикрыла глаза. Пар исчез, а Лиза и Мира отвернулись и говорили уже о чем-то своем. Я сверилась с часами в телефоне и стала пробираться к улице – до репетитора оставалось двадцать минут.
Глава вторая
Четверг, 14 сентября, вечер
Дома я вынула Алисин конверт из рюкзака и положила его на книжную полку, поверх стопки старых тетрадей. Туда я кладу нужные вещи, о которых на время можно забыть.
Час утонул в репетиторе и еще полтора – в домашке. К началу десятого класса я перестала делать все уроки, кроме МХК и математики.
МХК – потому что Екатерина Викторовна всегда расстраивалась, когда мы «забывали» что-то сделать, и никогда не ругалась по этому поводу, поэтому мне всегда казалось, что ей по-настоящему важно, чтобы мы хорошо учились.
Математику же не делать было нельзя – наша классная руководительница, Вероника Константиновна, видимо, спала с Георгием Александровичем: ее совершенно не волновали ее собственные предметы (литература, русский), но очень интересовала несделанная домашка