на огромный перевес в силах, особенно на флангах, дивизии противника действительно слишком часто «топчутся на месте», не используют ни своего преимущества, ни бесспорного тактического превосходства. Думаю, не ошибусь, если скажу, что эта робость, которую п. Тухачевский приписывал только своей 16-й армии, а п. Сергеев, как мы видели, после майской операции распространял и на другие дивизии, особенно 3-й и 4-й армий, что эта робость перед высокими боевыми качествами противника еще была сильна в русских во время боев в начале июля. Мы увидим, что вскоре советские бойцы научатся относиться к нам, как к непригодной для боя толпе; но в первые дни июля такая робость у них еще была. Даже отборная 13-я армия, состоящая из лучших дивизий, которые до сих пор еще не скрещивали с нами шпаг, после несомненных успехов 4-го и в начале дня 5 июля, стоит в бездействии во время отхода наших войск. Может, она опасалась какой-нибудь ловушки, боялась неожиданного для себя и вполне обычного для нас, поляков, маневра? Буквально во всем еще чувствуется наше моральное превосходство над противником. На пути топчущихся на месте дивизий еще стоят фантомы предыдущих неудач и поражений, и войска, кажется, совсем не склонны верить преувеличенным, агитационным заверениям и уговорам своих командиров. Таким образом, у противника мы не найдем объяснения глубокого стратегического смысла тактического поражения, которое мы потерпели 4 и 5 июля. Попробуем поискать у себя.
Я уже говорил выше, что командование с нашей стороны поставило подчиненным войскам задачу на 4 и 5 июля удержать занимаемые позиции, а там, где они были прорваны противником, – «восстановить прежнее положение». Последние слова я взял в кавычки, потому что они так часто повторяются в донесениях, рапортах и приказах, что стали уже как бы мысленным припевом в боевой песне тех дней. Характерные слова! Кажется, что этот небольшой кусочек земли представляет собой какое-то утерянное богатство, ради которого надо напрячь все силы. Думали ли так полководцы и командиры? Перечитывая еще и еще раз оценку военной значимости этого кусочка местности, я нахожу прямо противоположные суждения. Одни утверждают, что из-за болот на линии фронта были трудности с передвижением вдоль него, в то время как для противника из-за засухи болота не представляли серьезного препятствия. Другие жалуются, что большое количество кустарника перед фронтом сильно сужало поле обстрела, и противник мог незаметно подойти. Даже бедная Аута, именем которой некоторые полководцы окрестили все сражение, дождалась саркастической оценки одного из них. Генерал Енджеевский, командующий группой войск в центре, пишет: «Если на первый взгляд (по карте) речка Аута вызывала доверие как препятствие, то в действительности этот извилистый ручеек не представлял никакой оборонительной ценности». И только, может, единственный генерал Ледуховский, командир 11-й дивизии, не отзывается плохо об этом утраченном сокровище. Он четко и коротко доложил, что позиция была хорошая, ее можно было удержать. Но все в один голос, не исключая