надо прийти в себя, – прокричал Виллем, – все произошло неожиданно, а Джо чувствительный человек и он молод, – Питер буркнул: «Он твой ровесник». Виллем пожал плечами:
– У меня за спиной всякие делишки. Джо ученый, а не солдат удачи. Они с Маргаритой объяснятся и все будет хорошо, – ветер стал почти ураганным:
– Надо включать мотор, – Питер пробрался на корму, – за таким воем нас никто не услышит, – Виллем сочно выматерился:
– Катера по курсу, если это можно назвать курсом, – впереди перемигивались яркие огоньки, – заводи тарахтелку, мы попробуем…, – пули захлестали по борту, в лодке завоняло соляркой:
– Теперь мы ничего не заведем – Питер отчаянно дернул за шнур, – нам пробили бензобак…
Моторка скрылась под захлестнувшей ее яростной волной.
Дождь поливал глянцевые листья подстриженных лавровых кустов. Темное небо громыхало, над морем били яркие молнии. Резкий ветер свистел в ушах, Гольдберг поглубже натянул потрепанную кепку:
– На войне мы выбирали такие ночи для атаки, – пришло ему в голову, – немцы в плохую погоду не высовывали носа наружу, – он был уверен, что мамзер, как думал Эмиль о профессоре Кардозо, тоже не выберется с виллы.
Объяснения Маргариты оказались очень толковыми. Они быстро нашли железную дверь в стене белого камня, поднимающейся на три человеческих роста. Гольдберг запретил парням стрелять:
– Даже за шумом от грозы, – наставительно сказал Монах, – охрана может что-то услышать.
Маленький Джон ухмыльнулся:
– Как говорят русские, против лома нет приема, – он пошарил по карманам спецовки, – Капитан, то есть Витя, – юноша помрачнел, – привез отмычки из Москвы, – вручая их Джону, приятель заметил:
– На всякий случай. Инструмент отличный, я его получил по дружбе, – Джон практиковался с отмычками в их скромном домике. Здешняя дверь поддалась довольно легко. Граф Хантингтон повел рукой:
– Я приноровился к потерянным пальцам. Папа шутит, что он теперь словно первый Ворон, а я словно первый мистер Питер Кроу. По легенде у него тоже не было пальцев на левой руке, – замок лязгнул, Иосиф вскинул голову.
По гребню стены вился невинный, уныло мокнущий под дождем плющ. В ярком свете молнии блеснули вделанные в камень острые осколки стекла:
– Комплекс строили во времена Берия, – скрипуче сказал Эмиль, – по дороге могут попасться любые, – Гольдберг поискал слово, – неожиданности, поэтому ведите себя очень внимательно, – парни, как он думал о племянниках, были хорошо подготовлены, но, по мнению Монаха, партизан не мог быть слишком осторожным:
– Я думаю о военных временах, – парк вокруг виллы, выстроенной в сталинском стиле, напомнил ему сады на озере Гарда, – например, о том, что я в последний раз видел Кардозо тридцать лет назад, – в подвале замка, заметив свет лампы, профессор Кардозо вежливо поздоровался с Эмилем:
– Он спросил, как у меня дела. Я ответил,